– Я говорила не о комнатах, которые надо привести в порядок. Я имела в виду, что мне надо подготовиться самой. Мои мысли. Моя манера держать себя. – Она укоризненно покачала головой. – Фитц, Фитц… Все между нами идет хорошо, пока ты не вспоминаешь о том, что в твоих жилах течет кровь Видящих. Тогда ты снова делаешься скрытным и лживым, а ведь мы уже один раз из-за этого пострадали. Ты когда-нибудь от этого избавишься? Когда-нибудь наступит время, когда ты, узнав что-нибудь, не задумаешься первым делом о том, как это скрыть?
Ее слова пронзили меня болью, и я вздрогнул от того, сколько в них было силы.
– Мне жаль, – сказал я и сделался отвратителен самому себе.
Мне и впрямь было жаль, что я не поделился с Молли новостью. Она права: почему я вечно держу все сведения при себе? В памяти моей всколыхнулось воспоминание о том, как Чейд меня предупреждал, что если слишком часто повторять «мне жаль», слишком часто извиняться, то слова эти перестанут что-либо значить и для людей, и для тебя самого. Может, с Молли я уже достиг этого рубежа?
– Молли… – начал я.
– Фитц, – твердо сказала моя жена. – Довольно.
Я замолчал. Она крепче прижала нашего ребенка к себе.
– Послушай меня. Я разделяю твои тревоги. Сейчас не время нам ссориться. Позже мы обо всем поговорим. После того, как Кетриккен уедет. Но не раньше, и точно не при Неттл. Если старая королева приезжает посмотреть на нашего ребенка, то мы должны быть готовы встретить ее вместе. И со всей возможной твердостью заявить, что сами будем решать, что лучше для Би, пока она растет.
Я знал, что Молли не погасила свой гнев, но обуздала его. И знал, что я его заслужил.
– Спасибо, – тихо проговорил я, и от этого в ее глазах снова зажглась искра.
Жена почти печально покачала головой и улыбнулась мне:
– Эту часть тебя у меня забрали задолго до того, как я успела объявить тебя своим. Ты не виноват, Фитц. Ты не виноват. Но иногда мне кажется, что ты мог бы ее вернуть, если бы как следует постарался. – Она устроила нашего ребенка у себя на плече и посмотрела на меня так, словно изгнала гнев на Внешние острова.
Остаток дня Неттл не давала слугам передохнуть. Только Ревел как будто обрадовался необходимости развлекать знать, которая должна прибыть с минуты на минуту. Он не меньше восьми раз приходил и спрашивал моего мнения о списке блюд и спальнях для гостей. Когда он снова появился у моего порога, интересуясь, можно ли нанять музыкантов из Ивняков для вечерних увеселений, я бессердечно отправил его к Неттл.
Но в конце концов мы трое сумели отыскать время для того, чтобы провести один тихий семейный вечер, вместе поужинать и проговорить допоздна. Неттл и Ревел сделали все, что только можно было придумать и спланировать. Поздним вечером мы собрались в детской, и туда нам принесли еду. Мы ели и говорили, ели и говорили… Неттл держала малышку на руках и изучала ее лицо, а Би глядела куда-то мимо ее плеча.
Неттл привезла новости из Оленьего замка, но Молли больше всего жаждала узнать, как там ее мальчики. Неттл передала свежие известия о братьях. Стеди уехал из замка, чтобы навестить Хирса. Она послала ему весточку. Свифт путешествует с Уэбом; она послала сообщение, но понятия не имела, когда оно их найдет. Чивэл процветает: он преумножил отличный табун, оставшийся в наследство от Баррича, а недавно купил соседнее имение, увеличив пастбище и заполучив место для постройки конюшни побольше. И так Неттл рассказала о каждом из своих братьев, рассеявшихся по всем Шести Герцогствам. Молли слушала и баюкала Би, крепко ее держа. Я наблюдал за женой и думал, что знаю, о чем она думает: это последнее дитя, которое будет с ней, пока она стареет. Взгляд Неттл перебегал с меня на ее мать, а потом на Би. На лице моей старшей дочери читалась жалость. Жалость ко всем нам, ибо, с ее точки зрения, Би должна была или вскоре умереть, или влачить жалкое существование, будучи ограниченной как умом, так и телом. Неттл не высказала эту мысль вслух, но Баррич хорошо ее взрастил и научил оценивать шансы юного существа по его виду. Но моим преимуществом был опыт. Пусть Би и впрямь последыш, но у нее имеется искра воли к жизни. Я знал, что она будет жить. Какой жизнью – пока никто не ведал, но точно будет.
Утром явился гонец и сообщил, что Кетриккен прибывает. Старая королева появилась после полудня, и к тому времени гостевые комнаты были готовы, в кухне томилась и пеклась простая и хорошая еда, а Би нарядили в новые одежды, поспешно перешитые по ее размеру. Неттл сама пришла сообщить Молли и мне о прибытии Кетриккен и ее охранников. Она нашла нас в детской. Молли дважды переодела Би и трижды переоделась сама. Каждый раз я уверял ее в том, что она чудесно выглядит, но моя жена решила, что первое платье слишком девичье, а во втором она «как немощная старуха». Третий наряд она надела впервые на моей памяти. Длинные просторные брюки – такие широкие, что сперва показались юбкой, – белая блуза со свободными рукавами, а поверх блузы – что-то вроде жилета до колен, перехваченного в талии широким кушаком. Жилет, брюки и пояс были разных оттенков синего, и Молли, зачесав волосы назад, спрятала их под сеть из синих лент.
– Как я выгляжу? – спросила она меня, вернувшись в детскую, и я не знал, что ответить.
– Мне нравятся туфли, – осторожно сказал я. Они были красные, с вышивкой из черных бусин и острыми-преострыми носами.
Молли рассмеялась:
– Эту одежду мне привезла Неттл. Джамелийская мода, теперь она в Оленьем замке в большом почете. – Моя жена медленно повернулась вокруг своей оси, предлагая мне восхититься нарядом. – Очень удобно. Неттл умоляла меня это надеть, чтобы не выглядеть слишком провинциальной. И ты знаешь, Фитц, я так и сделаю.
Сам я надел простую коричневую короткую куртку поверх рубашки баккипского синего цвета, коричневые штаны и черные сапоги до колен. Булавка с лисой, давний подарок Кетриккен, все еще блестела на моем воротнике. На миг я спросил себя, не выгляжу ли слишком провинциально, а потом решил, что мне наплевать.
Неттл вошла в комнату, улыбнулась и вскинула брови при виде матери, весьма довольная ее внешним видом. Сама она была одета схожим образом, в темно-коричневых и янтарно-желтых тонах. Потом она заглянула в колыбель Би и заметно вздрогнула. С обычной прямолинейностью заявила:
– Пусть та, другая одежда и была велика, в ней она выглядела больше. Мама, она такая кроха, она почти… нелепа.
Несмотря на сказанное, Неттл подняла свою сестру и взяла на руки, глядя ей в лицо. Девочка смотрела мимо ее плеча. И пока Неттл ее изучала, Би вдруг начала размахивать маленькими руками, а потом ее рот широко распахнулся, она глубоко вдохнула и издала пронзительный вопль протеста.
При первых звуках, которые издала Би, Молли подошла, чтобы взять ее.
– Что случилось, моя крошка Би? Что не так? – Стоило Молли забрать ее у Неттл, девочка обмякла в ее руках и плач превратился во всхлипывание и сопение. Молли взяла ее на руки, погладила, и Би быстро притихла. Моя жена посмотрела на Неттл и проговорила, извиняясь: – Не обижайся. Она делает то же самое со своим отцом. Думаю, она просто достаточно взрослая, чтобы понять, что я ее мать, и решить, что лишь я могу брать ее на руки.
