Чейд повернулся в своем кресле, и под его рубашкой на миг проступили бинты. Он окинул взглядом слушателей:
– Разве вам двоим не надо заниматься уроками?
– Да, но…
– Где-то в другом месте, – властным тоном прибавил он.
Розмари на миг поджала губы.
– Завтра, – сказала она Фитцу Виджиланту, и глаза у мальчика округлились оттого, что его так поспешно отпустили. Он изобразил поклон Розмари, повернулся к нам и застыл, явно не понимая, как с нами попрощаться.
Я любезно ему кивнул:
– Надеюсь вскоре тебя не увидеть, Фитц Виджилант.
– Взаимно, сэр, – ответил он и замер, гадая, не слишком ли дерзко себя повел.
Чейд коротко рассмеялся. Мальчишка шмыгнул прочь из комнаты, и, в последний раз досадливо вздохнув, леди Розмари последовала за ним с куда большим достоинством. Чейд дал им возможность уйти по тайной лестнице подальше, прежде чем повернуться ко мне.
– Признайся, что ты совсем не думал о ее будущем.
– Не думал. Потому что даже не понял, что Молли беременна. Но теперь, когда Би с нами…
– Би. Ну что за имя! Она выживет? Она здорова? – беспощадно перебил он.
Я ответил не сразу:
– Она крошечная, Чейд. И Молли говорит, что она не делает того, что должна бы уже делать. Но она хорошо ест, и спит, и иногда плачет. Если не считать того, какая она маленькая, и того, что она еще не поднимает голову и не перекатывается, я не вижу ничего дурного…
У меня закончились слова. Чейд взглянул с сочувствием и доброжелательно проговорил:
– Фитц, тебе придется продумать все варианты ее будущего. Что ты будешь делать, если она окажется недалекой или никогда не сможет за собой ухаживать? Или если вырастет красивой и умной и люди признают в ней Видящую? А если она будет обычной, заурядной и не очень-то сообразительной? Все будут по меньшей мере знать, что она – сестра королевского мастера Силы. Этого хватит, чтобы за ней кто-то приударил. Или превратил в ценную заложницу. – Не дав мне собраться с мыслями, он прибавил: – Неттл была достаточно хорошо образованна для сельской девушки, которой вряд ли светило что-то большее, чем выйти замуж за фермера-землевладельца. Поговори как-нибудь с ней о том, каких знаний ей не хватает. Баррич научил ее читать, писать и считать. Молли обучила домашнему хозяйству и садоводству, и она хорошо обращается с лошадьми. Но история? Облик мира? Языки? С этим у Неттл были сложности, и она провела годы, заполняя пробелы. Я встречал других детей Молли, и они достаточно славные ребята. Но ты растишь не дочь фермера, Фитц. Если бы кости упали по-другому, она могла бы надеть венец принцессы Видящих. Не наденет. Но ты должен воспитать ее так, словно это могло бы случиться.
«Если ее можно воспитать. – Я отпихнул эту мысль прочь. – Следуй логике Чейда».
– Почему?
– Потому что никто не знает, что принесет судьба. – Он неопределенно взмахнул одной рукой, поднимая бокал вина другой. – Если ее проверят на Силу и таковая найдется, ты предпочел бы, чтоб она пришла в Олений замок без знаний о своей родословной? Ты хотел бы, чтоб она боролась, как Неттл, и училась лавировать в придворных водах? Скажи-ка, Фитц… Если ты взрастишь ее как Би Баджерлок, то со спокойной душой выдашь замуж за фермера и позволишь влачить свои дни в муках?
– Если она его полюбит, а он полюбит ее, нет в этой судьбе ничего ужасного.
– Что ж, ну а если богатый и знатный мужчина в нее влюбится, а ее вырастят достойной ему в пару и она его полюбит – такая судьба может оказаться получше, не так ли?
Я все еще пытался придумать ответ, когда Чейд заговорил снова:
– У Фитца Виджиланта не было будущего. Молодая жена лорда Виджиланта не понимает, как с ним быть, и негодует из-за того, что он старше законного наследника, которого она родила своему лорду. Она растит двух его младших братьев в ненависти к нему. До меня дошли слухи, что она пыталась устроить тихую смерть для мальчика. И потому я привез его сюда. Чтобы сделать из него еще одного полезного бастарда.
– Он выглядит достаточно смышленым, – осторожно сказал я.
– Смышленым, да. Но сноровки у него нет. Я сделаю с ним, что смогу. Однако через семь-восемь лет мне придется куда-то отослать его. Жена лорда Виджиланта относится к нему так, будто он отбирает у ее сыновей их законное наследство. Она уже ворчит по поводу того, что он при дворе. Она деятельная, а это худшая разновидность ревнивиц. Будет лучше для всех, если его не окажется в Оленьем замке, когда она представит здесь двух своих сыновей.
– Через семь-восемь лет?
– В отличие от тебя, я планирую жизнь тех, кто под моей защитой, заблаговременно.
– И ты попросишь меня принять его. – Я нахмурился, пытаясь вникнуть в его план. – Как возможную пару для Би, когда она повзрослеет?
– Боги, нет! Давай не будем смешивать эти линии крови! Мы найдем ей какого-нибудь молодого лорда из Бакка, я думаю. Но да, я бы хотел, чтоб ты его принял. Когда он будет готов.
– Готов стать убийцей и шпионом? Зачем?
Чейд покачал головой. Он казался до странности разочарованным.
– Нет. Не выйдет из него убийцы. Я в этом уверен, хотя Розмари еще надо переубедить. И потому я направлю его образование в другое русло. Такое, что будет полезно нам обоим. У мальчика блестящий ум. Он учится почти так же быстро, как ты. И сердце у него верное. Дай ему хорошего учителя – и он станет преданным, как гончая. И очень заботливым.
– По отношению к Би.
Чейд медленно кивнул, глядя на угасающее пламя в камине:
– Он быстро усваивает языки, и память у него почти как у менестреля. В облике наставника его можно поместить в твой дом, и это будет лучше для них обоих.
Кусочки начали складываться. «Ох, Чейд, ну неужели тебе так трудно было напрямую попросить об услуге?» Я все сказал за него:
– Мальчик тебе нравится. Но если ты оставишь его здесь, то рано или поздно, когда его законнорожденные братья приедут в Олений замок, не миновать беды. В особенности если он подружится с кем-то из местных аристократов.
Чейд кивнул:
– Он очень обаятелен. Любит людей. Любит быть среди них, и они его любят. Он быстро становится слишком заметным для хорошего шпиона. И у него нет… того, что есть у нас и позволяет нам убивать. – Он втянул воздух, как будто собирался сказать что-то еще, но лишь вздохнул.
Мы оба молчали и думали. Я спрашивал себя, правда ли в нас есть особая способность, или, напротив, отсутствие чего-то такого, что есть у других, позволяет нам заниматься нашим ремеслом. Молчание было неуютным. И все же нас объединяли не угрызения совести. Я сомневался, что у этого чувства есть название.
– Мне надо поговорить с Молли.
Он бросил на меня быстрый взгляд искоса:
