Она вскинула брови:
– Все необходимые сведения я сообщила. – Склонив голову набок, девица взглянула на моего старого наставника и уточнила: – Если бы лорду Чейду понадобилось больше деталей, он бы о них попросил. – Говоря, она встала и обошла стол, приблизившись ко мне.
Я вывернул голову, глядя на нее снизу вверх.
Она очень уверенно обратилась к Чейду:
– Скажи ему, чтоб позволил мне прикоснуться к себе.
Я многозначительно посмотрел на старого наставника.
– Это безопасно, – сказал он. – Она свой человек.
– В обоих смыслах, ясное дело, – поддакнул я и услышал, как она тихонько охнула.
Я не знал, попал ли в цель или просто удивил незнакомку. Я сидел спокойно, но волк глубоко внутри меня вздыбил шерсть и тихонько зарычал.
Я почувствовал ее легкое прикосновение к задней части воротника, потом – к плечу рубахи. Она наклонилась, чтобы коснуться моего бедра, а потом я ощутил, как ее рука прошлась по моим ребрам. Когда она убрала пальцы, ткань рубахи ненадолго потянулась за ними. Потом она положила на стол булавки. Их было шесть, каждая длиной менее чем полпальца, с головкой в форме маленького зеленого паучка.
– Если бы я ткнула одну из них хоть чуточку сильнее, они бы проткнули кожу. – Она наклонилась ближе над моим плечом и прошептала мне на ухо: – Любую из них можно было смазать ядом или сонным зельем. Ты бы завалился перед очагом, как еще один сонный пьяница, но никто бы не сумел тебя разбудить.
– Я же предупреждал, – сурово проговорил Чейд. – Эти пауки – тщеславие, какого не может себе позволить ни один тайный убийца. Никогда – слышишь, никогда! – не оставляй следов, которые могли бы навести на тебя. Я разочарован.
Она ощетинилась, получив выговор:
– В этот раз я их использовала просто для того, чтобы доказать, что именно я их оставила, а не какой-то шпион или убийца, посланный раньше меня. Я бы ни за что не употребила их на секретном или важном задании. Сегодня они мне понадобились, чтобы подтвердить мой доклад. Он беспечен. – Ее презрение обжигало. Она стояла позади, чуть слева от меня. – И небрежен. Любой мог бы его убить. И его ребенка.
Сам того не ожидая, я вскочил и перевернул стул. Я не был таким проворным, как когда-то, но все равно оказался проворнее этой девушки. Она грохнулась спиной на пол. Моя левая рука схватила ее правое запястье с маленьким ножом, который она выхватила в падении. Мой правый большой палец был в выемке на ее горле, вдавленный глубоко и сильно, мои пальцы вжимались в заднюю сторону ее шеи. Она оскалила зубы, ее устремленные на меня глаза вылезли из орбит, и только тогда я осознал, что над нами стоит Чейд.
– Прекратите! Оба! Я не за этим вас свел. Если бы я хотел кого-то из вас убить, придумал бы более надежный и тихий способ, чем натравливать друг на друга.
Я убрал большой палец от горла девицы и одновременно выбил нож из ее руки. Поднимаясь на ноги, отпрыгнул назад и тем самым оказался вне пределов легкой досягаемости. Еще шаг назад – и у меня за спиной оказалась стена, а они оба были как на ладони. Я надеялся, что ни один из них не видит, какой ценой мне это далось. Я дышал медленно и ровно, хотя сердце у меня колотилось, а легкие требовали больше воздуха.
Я ткнул пальцем в девчонку:
– Не смей угрожать моей дочери.
– Я не угрожала! – проговорила она гневно, сдавленным голосом, а потом поднялась на ноги, цепляясь за стул.
Я отвлекся от нее и требовательно спросил у своего старого наставника:
– Зачем ты подослал ко мне убийцу?
– Я не подсылал, – возразил он с большим недовольством и обошел вокруг стола, возвращаясь к своему стулу.
– Мне не приказывали тебя убить, только проверить твои слабости. Это было маленькое испытание, – встряла девчонка. Она со свистом втянула воздух и обвиняющим тоном прибавила, прежде чем с трудом выпрямиться и сесть на стул: – И ты его провалил.
Хоть мне и хотелось возразить, я не мог. Я обратился к Чейду:
– Ты уже один раз так делал. Когда Би было всего несколько дней от роду.
Чейд и бровью не повел:
– В каком-то смысле. Только в тот раз я прислал мальчишку, который, как я и подозревал, оказался негодным для обучения. Это мы и хотели тогда в числе прочего проверить. Я нашел ему другое применение, как ты и посоветовал. Я сам виноват. Он и впрямь был не готов к встрече с тобой.
– А я готова, – с тихим довольством проговорила девчонка.
– Не зазнавайся, – велел ей Чейд. – Придержи язык. Ты дразнишь человека, который минуту назад мог быстро тебя убить. Что за бестолковое поведение! Ты настроишь его против себя и никогда не сможешь с ним работать.
Не дрогнув, я холодно сообщил старику:
– Я больше не занимаюсь такой «работой». И мне сейчас нет нужды ждать угрозы от каждого встречного. Разве что ты сам как-то вызвал к жизни такие угрозы.
Он скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.
– Фитц, прекрати вести себя как засранец и возвращайся за стол. Упомянутые тобой угрозы никуда не подевались. Уж ты-то должен понимать. Ты сумел отстраниться от большей части опасностей, и это сработало. Почти все, кто догадался, кто ты такой, или не настроены по отношению к тебе враждебно, или в последнее время не имеют причин желать тебе смерти. Но когда у тебя появился ребенок, все изменилось. Я-то думал, ты это понял и принял меры предосторожности. В первый раз, когда я тебя проверил, ты как будто был в курсе опасности. Но Неттл сказала мне, что ты увяз в скорби и что девочке, по всей видимости, понадобится особая защита до конца ее жизни, – и тогда я решил предложить тебе помощь, раз уж ты в ней нуждаешься. Я укрепился в своей правоте, когда она упомянула, что ты, возможно, отошлешь ребенка в Олений замок. Или сам туда вернешься.
– У меня нет намерения возвращаться в Олений замок. И мне не нужно, чтобы кто-то помогал мне защищать себя или Би! – Я был в ярости из-за того, что он назвал меня Фитцем при этой девчонке. Неужели оговорился?.. – В последнее время мне угрожали только те, кому, как я считал, можно доверять.
Чейд бросил на меня взгляд. Он как будто о чем-то просил, но я не понимал – о чем. То, что он сказал вслух, не соответствовало выражению лица:
– Я знал, что ты так ответишь. Потому и подослал сперва Шун, чтобы во всем убедиться. И убедился.
Риддл предупредил о своем появлении стуком в дверь, а потом открыл ее плечом и вошел, неся поднос, полный тарелок и кружек. Он окинул комнату быстрым взглядом темных глаз, заметил мою стойку, перевернутый стул и угрюмое лицо девчонки. Слегка нахмурился, но ничего не сказал. Водрузив тяжелый поднос на стол, он проговорил:
– Я принес побольше, чтоб хватило на всех. Это ведь наша гостья, верно?
Наклонившись, он поднял упавший стул и любезно предложил девушке присесть.
