– «Делами»? – Она как будто с трудом произнесла это слово. – Но… я знатного рода! По линии матери я…
– Больше нет, – решительно встрял Чейд. – Прежнее имя опасно для тебя. Оставь его позади. Я дам тебе новое. Собственное. Теперь ты Фаллстар. Я дарю тебе мою фамилию. Сам я получил ее от своей матери. Теперь ты Шун Фаллстар.
Она уставилась на него, потрясенная. К моему ужасу, ее глаза наполнились слезами. Она глядела на Чейда с открытым ртом, и слезы медленно стекали по ее щекам. Чейд побледнел, старые оспины-шрамы проступили на его лице. Многие считали их следами какой-то тяжелой болезни. Я-то знал, откуда они взялись: одна экспериментальная смесь оказалась куда более взрывоопасной, чем он полагал. У меня, как и у него, остались шрамы после наших совместных опытов и взрывов. Вроде взрыва, перевернувшего жизнь этой девочки.
Я подумал о другой жизни, для которой эти события не пройдут без следа. О моем ребенке, только-только начинавшем меня узнавать… Би все еще привыкает к тому, что ее мама умерла. Как она переживет внезапное появление новой родственницы? Скорее всего, ей это понравится не больше, чем мне. Что ж, если повезет, все продлится недолго – пока Чейд не найдет лучшее решение для всех нас. И все же… Я посмотрел на Шун:
– У тебя есть хоть какой-то опыт общения с маленькими детьми?
Она смахнула слезы и покачала головой:
– Я выросла с бабушкой и дедушкой. Моя мать была их единственным выжившим ребенком, так что в доме не было других малышей. Только я. У слуг были дети, но я с ними почти не встречалась. А племянницы моей матери, дочки брата ее мужа, были настоящими маленькими монстрами. – Она перевела дух и воскликнула: – Я же сказала, что не смогу притворяться гувернанткой! Я не стану этого делать!
– И не нужно. Я всего лишь хотел выяснить, привыкла ли ты к детям. Не привыкла. И ладно. Ты, наверное, думала, будто станешь охранять мою дочь. Вряд ли нам такое понадобится. Я найду для тебя другие дела – связанные с управлением хозяйством. – И об этом тоже придется подумать. Какие-нибудь задания, чтобы занять ее время…
Возможно, даже к лучшему, что Шун в детях ничего не смыслит: Би, возможно, покажется ей не такой уж странной. Но то, как горячо она отвергла саму идею заботы о ребенке, все же стало маленьким предупреждением для меня. Надо будет держать Би на безопасном расстоянии, пока я не пойму, что у Шун за характер. Я встал, собираясь уйти. Чейд встревожился:
– Я надеялся еще с тобой поговорить! Ты не можешь остаться на ночь? Буря снаружи только усиливается. Риддл, ты не мог бы узнать, вдруг в трактире есть еще свободные комнаты?
Я покачал головой. Я знал, что он хотел бы говорить со мной долго, наедине. Он жаждал возможности объяснить мне все детали и рассмотреть все возможные решения. Но кое-кто другой нуждался во мне сильней.
– Я не могу. Би не привыкла оставаться в одиночестве.
Интересно, она уже спит? Или лежит без сна и спрашивает себя, когда вернется папа? Из-за этого странного дела я почти забыл про нее, и меня захлестнул стыд, а потом тревога и нетерпение. Мне надо вернуться домой. Я посмотрел на Чейда.
– Но ведь няня…
Я покачал головой, раздраженный промедлением:
– У нее нет няни. Мы с Молли растили ее, и до смерти матери ей никто не был нужен. Теперь у нее есть только я. Чейд, мне пора.
Он взглянул на меня. Потом с раздосадованным вздохом махнул рукой:
– Ладно, иди. Но нам все равно надо поговорить. С глазу на глаз.
– Мы поговорим. В другой раз. И я расспрошу тебя о том наставнике, которого ты как-то рекомендовал.
Он кивнул. Он что-нибудь придумает. Сегодня ночью ему придется остаться в этой комнате и убедить свою угрюмую подопечную поступить согласно его плану. Но это его забота, не моя. У меня и своих достаточно.
Когда я вышел, Риддл последовал за мной в коридор.
– Сплошное невезение кругом… – сказал он. – Переход оказался трудным для Чейда, а потом нас задержала буря. Он рассчитывал, что у вас с ним будут час-два тишины и спокойствия, прежде чем придется заняться «проблемой». Я обомлел, когда проблема оказалась девушкой. Шун. Ужасное имя, а? Уверен, бабушка и дедушка не так ее назвали. Надеюсь, она сменит его.
Я устало взглянул на него, не зная, что сказать:
– Что ж… По крайней мере, теперь можно не сомневаться, что актерские способности Видящих передаются по наследству.
Он криво ухмыльнулся:
– Я бы сказал – вы с Неттл наделены ими в изрядной степени. – Когда я не улыбнулся в ответ, он спросил сочувственным голосом: – Как ты, Том?
Я пожал плечами, покачал головой:
– Как видишь. Терплю. Привыкаю.
Он кивнул, немного помолчал, потом сказал:
– Неттл переживает за сестру. Я сказал ей, что ты способен на большее, чем можно предположить, но она все равно приказала подготовить для малышки Би комнату и подыскать няню.
– Вообще-то, мы с Би очень хорошо поладили. Думаю, мы друг другу весьма подходим.
Мне все трудней давалась вежливость. Мне нравился Риддл, но на самом-то деле все, связанное с Би, его не касалось. Зато касалось меня, и я все сильнее тревожился, чувствуя, что мне надо вернуться домой. Внезапно я устал от всех, и мне хотелось лишь уйти.
Он сжал губы, а потом решился и проговорил:
– Только вот ты оставил ее одну сегодня вечером, чтобы прийти сюда. Ни няни, ни гувернантки, ни опекуна? Том, даже за обычным ребенком нужен постоянный присмотр. А Би совсем не…
– Не твоя забота, – перебил я.
Мне было больно услышать его слова, хоть я и попытался это скрыть. Проклятье! Не отправится ли он к Неттл, едва представится возможность, чтобы доложить ей, как я пренебрег ее маленькой сестрой? Я уставился на него. Риддл встретил мой взгляд не дрогнув. Мы знали друг друга много лет и перенесли вместе несколько серьезных передряг. Однажды я бросил его на смерть или, может, даже на что-то худшее. Он ни разу меня за это не упрекнул. Я мог хоть выслушать его. Я стиснул зубы и приготовился.
– Мои заботы, – негромко проговорил он, – касаются не только меня самого. Увидев тебя сегодня вечером, я пришел в ужас. Ты не исхудал, ты отощал. Ты пьешь, не чувствуя вкуса, и не смотришь на еду, которую кладешь в рот. Я знаю, ты еще в трауре, и это правильно. Однако скорбь может заставить человека забыть об очевидных вещах. Вроде нужд ребенка.
Он хотел как лучше, но я был не в настроении выслушивать нотации.
– Я не пренебрегаю ее нуждами. Потому мне и надо сейчас уйти. Дай мне три дня на приготовления, а потом привози Шун к моему порогу. – Он кивал и глядел на меня с такой искренностью, что мой гнев утих. – Тогда и увидишь Би, поговоришь с ней. Даю слово, Риддл, я забочусь о ней. Она необычный ребенок. Олений замок – неподходящее место для нее.
Риддл мне явно не поверил, но приличия ради оставил сомнения при себе.
