– А признайтесь… с вами случилось то же самое, когда вы… когда вы дошли до края платформы?
– Возможно. Хотите еще что-то сказать?
– Ну… Я был футах в двадцати от нее и быстро догонял – и тут вдруг к станции подкатывает автомобиль с ее мужем и кучей детишек! Хлоп – и она уже в машине. Мне осталась от нее только улыбка в воздухе – как от Чеширского кота. Словом, она уехала, а до следующего поезда полчаса. Продрог до самых костей. Видит бог, это меня кое-чему научило.
– Ничему-то оно вас не научило! – сухо возразил мужчина в возрасте. – Кобели. Глупые кобели. Все мы и каждый из нас – вы, я и любой другой в штанах. Придурки с безусловными рефлексами, как у лабораторной лягушки: кольни тут – и дернется там.
– Мой дед говаривал: мужская доля в том, что широк в плечах, а в мозгах узок.
– Мудрый человек. С мужчинами все понятно. А вот что вы думаете об этой дамочке?
– Об этой женщине? Ну, она хочет оставаться в хорошей форме. Очевидно, у нее кровь веселее бежит по жилам, когда она снова и снова убеждается, что способна невинно пострелять глазами и любой самец покорно спрыгнет за ней с поезда – в ночь и холод. Неплохо устроилась, надо сказать, – создала себе лучший из всех возможных миров. Муж, детишки… Плюс сознание, что она та еще штучка и может пять раз в неделю проехаться на поезде с неизменным результатом, который, в сущности, никому не вредит – уж ей-то точно. А если приглядеться – ничего в ней особенного. Внешность так себе. Правда, этот аромат…
– Вздор, – отрезал мужчина в возрасте. – Это ничего не объясняет. Все сводится к одному: она особь женского пола. Все женщины – женского пола, а все мужчины – грязные козлы. Пока вы не согласитесь с этим базовым фактом, так и будете до старости гадать, какие из ваших рецепторов повели вас за женщиной – обонятельные, зрительные или еще какие. А если подойти с умом, то знание себя может хоть немного пособить в сомнительной ситуации. Но даже среди тех, кто понимает все важные и неоспоримые грубые истины, весьма немногие сохраняют жизненное равновесие. Спросите человека, счастлив ли он. А он незамедлительно подумает, что его спрашивают: удовлетворен ли он. Полное удовлетворение – вот райское блаженство в сознании большинства людей. Я знавал лишь одного человека, который действительно обрел лучший из всех возможных миров, говоря вашими словами.
– Вот так так! – оживленно воскликнул молодой человек, и его глаза загорелись. – Очень бы хотелось послушать о вашем знакомом!
– Надеюсь, у меня хватит времени на рассказ. Так вот, этот человек – самый счастливый кобель, самый беспечный жеребец с сотворения мира. Имеет подружек всех возрастов и мастей, так сказать, в широком ассортименте и в любом количестве. Но вместе с тем – никаких угрызений совести, никакого самоедства и ни малейшего чувства вины. А по ночам нет чтобы ворочаться без сна и кусать себе локти от раскаяния – спит себе как ангелочек.
– Невероятно! – вклинился молодой человек. – Вы знаете, так просто не бывает… чтоб и желудок набить, и запора не получить!
– Он умудрялся, умудряется и будет умудряться! Ни разу не дрогнул, ни разу не ощутил приступа моральной дурноты после ночи самых отчаянных интимных приключений! Преуспевающий бизнесмен, имеет квартиру в лучшем районе Нью-Йорка – на таком этаже, что уличное движение не беспокоит. А на выходные он выбирается в свой загородный домик в Бакс-Каунти – у чистой речушки и в окружении ферм, за обитательницами которых он исправно охотится. Но сам я встретил его впервые именно в Нью-Йорке. Он только что женился, и я попал к нему на ужин. Молодая жена оказалась роскошной женщиной. Снежно-белые руки, сочные губы, ниже талии все подобающе широко, а выше – подобающе пышно. Рог чувственного изобилия, бочонок моченых яблок, с которым сладко коротать самую лютую зиму, – вот какие сравнения лезли в голову, когда я смотрел на новобрачную.
Похоже, ее муж ощущал примерно то же, потому как, проходя мимо, он всякий раз легонько щипал свою суженую за зад. И вот, когда в полночь я прощался с ними в прихожей, я едва-едва удержался от того, чтобы не хлопнуть ее по аппетитному крупу, как знаток – чистокровную кобылку. Уже и руку занес. Истинно благовоспитанный человек просто не мог не отдать должное этой части ее тела. Когда я ввалился в лифт, меня качало – и я хохотал.
– Эко мастерски вы описали! – тяжело дыша, возбужденно произнес молодой человек.
– Пописываю рекламные проспекты, – сообщил его собеседник. – Но продолжим. С этим Смитом – назовем его так – я встретился опять недели через две. По чистой случайности я был приглашен приятелем на загородную вечеринку в Бакс-Каунти. Приезжаю туда – и как вы думаете, в чей дом? В дом того самого Смита! И в центре гостиной стоит черноволосая итальянская красавица, этакая гибкая пантера, трепещущая ночь, облитая лунным светом, вся загар и румянец, охра и умбра и прочие краски благодатной плодоносной осени. В гомоне голосов я не расслышал ее имени. А чуть позже застаю ее в одной из комнат вместе со Смитом – и он жмет ее, как спелую и сочную октябрьскую виноградную гроздь, вобравшую в себя все летнее солнце. Ах ты кретин несчастный, подумал я. Ах ты счастливчик чертов. Жена в городе, любовница в пригороде. У этого типчика не один виноградник, и с каждого он снимает урожай – ну и все такое. Короче, снимаю шляпу. Однако смотреть дольше мне на этот праздник давки винограда совсем не хотелось, и я незаметненько ретировался с порога.
– От ваших рассказов дыхание спирает, – сказал молодой человек и попытался опустить окно.
– Да не перебивайте! – огрызнулся мужчина в возрасте. – На чем бишь я остановился?
– Как виноград по осени давят.
– Ах да! Так вот, когда гости на той вечеринке разошлись по группкам, я таки узнал имя итальянской красавицы. Миссис Смит!
– Стало быть, он снова женился?
– Едва ли. Двух недель маловато на развод и брак. Хоть я и был предельно ошарашен, но со-ображал быстро. У Смита не иначе как два круга друзей. Одни знают только его городскую жену. Другие – только эту любовницу, которую он называет своей супругой. Смит слишком умен, чтобы позволить себе двоеженство. Иного ответа у меня не было. Загадка, да и только.
– Продолжайте, продолжайте! – с лихорадочным интересом воскликнул молодой попутчик.
– Поздно вечером после вечеринки на станцию меня отвозил сам Смит. Веселый и на взводе. По дороге он вдруг спросил:
«Ну и как вам мои жены?»
«Ж-жены? – ахнул я. – Во множественном числе?!»
«Во множественном, черт побери! У меня их было штук двадцать за последние три года – и одна другой лучше! Да-да, двадцать. Можете сами пересчитать. Вот, глядите».
Тут мы как раз остановились возле станции, и он вынимает из кармана пухлый фотоальбомчик. Протягивает мне этот альбом, смотрит на мое вытянувшееся лицо и говорит со смехом:
«Это не то, что вы подумали. Я не Синяя Борода, и на моем чердаке не хранятся среди разного хлама скелеты моих бывших жен. Смотрите!»
