— Разумеется. Только зайду домой, возьму вещи.
— Вы — ангел. Не просто добрая соседка, а дорогой друг.
Дэйзи не знала, что ответить. К счастью, ответа и не требовалось. Пайпер открыл им дверь гримуборной, а сам задержался перемолвиться словом с дежурным констеблем.
В хоровой — длинной, со слегка закругленными стенами комнате — обычно ждали выхода на сцену несколько десятков хористов, но сейчас в ней было меньше дюжины человек. Говеры неловко восседали на складных стульях в одном конце комнаты, Кокрейны — в другом. Оливия Блейз разговаривала о чем-то с Яковом Левичем, а чуть поодаль с бесстрастным выражением лица сидел Димитрий Марченко. Консуэла Делакоста ходила взад-вперед, по-опереточному заламывая руки и что-то взволнованно говоря самой себе по-испански.
Еще там был органист, Джон Финч. Удивительно, как такой тщедушный человечек умудрялся извлекать такие величественные звуки! Сейчас длинные пальцы органиста подрагивали, но не от волнения — по его взгляду было понятно, что он блуждает где-то в мире музыки.
Навстречу Дэйзи и Мюриэл шагнул мистер Левич; с тревогой на лице он протянул обе руки Мюриэл:
— Мисс Уэстли, с вами хорошо обращались?
— Конечно! — возмутилась Дэйзи. — Мистер Флетчер со всеми хорошо обращается.
— Простите, пожалуйста, — извинился скрипач, сжимая ладони Мюриэл в своих. — В России те, кто отвечает за порядок, очень страшные люди, жестокие, лютые. Что большевики, что охранка, что царская полиция. Особенно плохо от них евреям.
— Сейчас-то вы в Англии, а у нас полицейские относятся ко всем одинаково, будь ты англичанин, китаец или индус. Во всяком случае, большинство полицейских, — добавила она, вспомнив одного инспектора, который был настолько предвзят, что ей даже пришлось звонить Алеку в Скотленд-Ярд.
Мистера Левича это, похоже, не убедило.
— Просто вы — подруга господина старшего инспектора, мисс Дэлримпл.
— Да, и я не буду стоять и смотреть, как Мюриэл обижают.
— Дэйзи и моя подруга, — заверила скрипача Мюриэл. — Когда Роджеру станет лучше, она поедет с нами и останется у нас на ночь.
— Харашо, — с русским акцентом сказал Левич и одобрительно кивнул: — Вы всегда заботитесь о других, разрешите же и другим позаботиться о вас.
Мюриэл покраснела и отняла у него свои руки, когда вошел Пайпер.
— Доктор Вудвард считает, что мистеру Абернати нужно еще немного отдохнуть, — сообщил Мюриэл молодой детектив. — Он хочет увидеться с вами.
— Бедный Роджер. Пойду к нему.
— Вы ведь мистер Левич, сэр? Господин старший инспектор хотел бы с вами побеседовать, если не возражаете. Сюда, прошу вас.
«Уже одна учтивость должна успокоить Левича», — подумала Дэйзи, улыбаясь Пайперу. Ей было вполне понятно, откуда у скрипача эти страхи — хотя она не следила пристально за зарубежными новостями, она слышала о большевистских ЧК и ОГПУ — «достойных» преемниках царской секретной полиции, известной своей жестокостью и антисемитизмом.
В сопровождении Пайпера скрипач неохотно покинул гримерную.
— Пойти с вами? — спросила Дэйзи Мюриэл.
— Нет, благодарю, но вы ведь никуда не уйдете?
— Нет-нет, не волнуйтесь.
Уйти из комнаты, где полно подозреваемых, которые, возможно, только и ждут, чтобы излить ей душу? Ни за что!
Она направилась к Оливии Блейз.
— Сигарет не найдется? — сразу же поинтересовалась соперница Беттины за партию меццо-сопрано.
Дэйзи села с ней рядом и отрицательно покачала головой.
— Жаль. Вообще-то я не курю — уж очень вредно для голоса, — однако порой… Дэйзи Дэлримпл, правильно? Нас официально не представили, но, думаю, вы догадались, что я Оливия Блейз.
— Да, я слышала вашу «Кармен» на днях у Абернати. Просто великолепно.
— Благодарю вас. Я многим обязана Роджеру, мистеру Абернати. Что проку от хорошего голоса, если его не развивать. Частные уроки дорогие, а он берет с меня очень мало. Первоклассный преподаватель и человек добрейший.
— Как вы с ним встретились?
— Пела в хоре. Просто не могла не петь, хотя очень уставала к вечеру — работала стенографисткой.
— Терпеть не могла стенографию, — произнесла Дэйзи с глубокой симпатией.
— Я и сейчас иногда стенографирую, и пением тоже удается немного заработать. На большую оперную сцену без связей не попасть, а Роджер — милейший человек, но протекцию составить не способен. Хотя Беттина все равно не дала бы.
С трудом сдерживая любопытство, Дэйзи осторожно спросила:
— Похоже, с ней было непросто ладить.
— Непросто!.. Я часто у них бывала и насмотрелась, как она о Роджера и Мюриэл ноги вытирала. Мюриэл-то мирилась с этим, потому что ей деваться некуда, а вот Роджера любовь совсем ослепила. Бедняга выглядел до ужаса нелепо. Эта ехидна так кому-то насолила, что дело дошло до убийства. Надеюсь, Роджер оправится?
— По мнению доктора Вудварда, он будет в состоянии побеседовать с мистером Флетчером уже сегодня, самое крайнее — завтра.
— С мистером Флетчером? Полицейским? Он ваш друг, так ведь? Меня никогда прежде не допрашивала полиция. — Оливия заерзала на стуле; на ее живом, обычно лукавом лице читалась нерешительность. — Черт, как же мне не хватает сигареты.
— Мистер Кокрейн курит. Может, попросить у него?
— Я не взяла бы сигарету у Эрика Кокрейна, даже если б мне хотелось затянуться в последний раз в жизни!
— А мне показалось, что он увлечен вами.
— И мне так казалось, пока Беттина не пригрозила, что расскажет его жене, если он не отдаст ей партию в «Реквиеме». Там Урсула Кокрейн всеми деньгами распоряжается, без ее кошелька дорогому Эрику славы не видать. Но мне важны были не деньги, а связи. Зря только время на него потратила!
— Вы хотите сказать, что… О боже мой!
— Девушке без денег и без родственников приходится как-то выкручиваться, — усмехнулась Оливия. — Простите, я вас шокировала.
— Да не то чтобы, — храбро солгала Дэйзи.
Кто она такая, чтобы осуждать? Считается, что она сама зарабатывает себе на жизнь, но в действительности у нее есть подспорье — небольшое тетушкино наследство. А если станет совсем туго, можно обратиться к матери в Дувр-Хаус, или к замужней сестре, или, на худой конец, к кузену — он унаследовал поместье Фэр-акрс и титул ее отца, — и покаяться, что с самостоятельностью не вышло.
— Не думайте, что с моей стороны был один лишь расчет. Я действительно увлеклась Эриком. Но он обещал, что отдаст партию мне, а что это за мужчина, если на него нельзя положиться? Подчинился Беттининому шантажу без малейшего писка. Будто сама она была чиста, как свежевыпавший снег.
