— С носовым платком, например, можно сделать вид, что разлил что-то и вытираешь.
— Блестящая мысль. Надеюсь, вы не затеваете преступление. Мы с Томом додумались только до того, что в платок сморкаются.
Дэйзи наморщила нос, потом снова посерьезнела:
— Кто отнес бокал на сцену?
— Тоже хороший вопрос. Пожилой капельдинер с кристально чистой репутацией, который за все время не обменялся ни единым словом с Беттиной. Том виделся с ним сегодня утром. Нет, простите, Дэйзи, отпечатки пальцев не являются неопровержимым доказательством, в реальности все сложнее, чем у Джона Торндайка в романе «Красный отпечаток пальца». К сожалению, Мюриэл Уэстли — главная или одна из главных подозреваемых в списке.
Глава 10
Сворачивая на аллею, Дэйзи чувствовала себя окончательно побежденной. Алек выудил из нее, что между Мюриэл и Левичем назревает роман, и, что еще хуже, догадался о Беттининых попытках разлучить парочку. Марченко больше не сможет притворяться, что не говорит по-английски, и все подтвердит.
Дэйзи не сомневалась, что Мюриэл сестру не убивала, потому что просто не способна на такое, пусть даже она и разлюбила Беттину — хотя бы это Дэйзи удалось скрыть от Алека.
Она остановилась у задней двери в музыкальный салон.
— Вот ключ, — сказал Алек. — Заходите, а я проверю, у вас ли еще Том.
Дэйзи взяла ключ, но пошла за Алеком. Он остановился, чтобы выбить пепел из трубки, и Дэйзи остановилась рядом. Из открытой двери ателье несся звонкий голос Люси:
— Плохо уже то, что вы не пускали меня в мой же дом, засыпали тут все своим гадким порошком, который теперь убирать и убирать. Но это, это уже слишком!
В ответ послышалось успокаивающее бормотание сержанта Тринга:
— Всего минутку, мисс…
Алек вошел в ателье:
— Мисс Фотерингэй, я — Алек Флетчер. Какие-то сложности?
Люси смерила его взглядом и холодно ответила:
— Будьте так добры, отзовите вашу ищейку, старший инспектор. Я не потерплю… Дэйзи, ты правда разрешила этому человеку рыться у меня в проявочной?
— Да, дорогая. Нет нужды так сердиться, он ведь ищет след убийцы. Рыться я, конечно, не разрешала, но поискать «пальчики» — да.
— «Пальчики»! — с отвращением воскликнула Люси.
— Что-нибудь нашли, сержант? — спросил Алек.
— Есть отпечатки, сэр, — немного, учитывая обстоятельства.
— Я надеваю перчатки, когда работаю с реактивами, — уже более любезным тоном ответила Люси, показывая ухоженные руки с безукоризненным маникюром. — Мне вовсе не хочется пачкаться вашими чернилами.
— Их легко отмыть, мисс. Видите, сэр, отпечатков по меньшей мере два вида, а «пальчики» мисс Фотерингэй нужны, чтобы исключить присутствие посторонних.
— Остальные, наверное, мои, — вмешалась Дэйзи. — Скажите же, что мои отпечатки вы тоже снимете, сержант Тринг.
— Почту за честь, мисс, — ответил сержант торжественно; его карие глазки при этом озорно блеснули.
Пока он обмакивал ее пальцы по очереди в чернила и прижимал к глянцевому белому листку бумаги, Алек отвел Люси в сторону. Дэйзи изо всех сил прислушивалась, но Том Тринг говорил без умолку, и ей не удавалось разобрать ни слова. Впрочем, все и так было понятно по выражению лица Люси. Сначала она глядела на инспектора надменно, потом рассерженно, потом обиженно, а после — встревоженно.
— Вот и все, мисс, — наконец сказал Тринг.
— Помою руки в проявочной.
Идя через комнату, Дэйзи слышала слова Алека:
— Я не хочу сказать, что мисс Абернати отравили цианидом, который есть у вас. Это лишь вероятность. Довольно большая, — добавил он, как только тревога на лице Люси сменилась облегчением.
— Да выкину я эту чертову отраву, — огрызнулась Люси. — Все равно фиксаж обычно использую.
— В фотографии применяются и другие опасные вещества, мисс Фотерингэй, нитрат серебра, например, тоже смертельно ядовит.
— О, поняла, — недовольно выдохнула Люси. — Постараюсь не забывать про замо́к.
— Благодарю, так всем будет гораздо спокойнее, — сухо сказал Алек. — Теперь, если вы готовы…
Из-за журчащей воды Дэйзи не уловила оставшуюся часть фразы, но последовавший ответ прозвучал возмущенно. Она просунула голову в дверь:
— Не будь такой гадкой, Люси, чернила легко смываются, а если ты Алеку блокнот не покажешь, я утащу его и сама выпишу, кто к тебе приходил.
Люси неохотно приблизилась к столу и изволила подать руку Тому Трингу. Раздражение ее еще усилилось оттого, что пришлось ждать — Алек вызвал сержанта за дверь на пару слов. Потом Дэйзи и Алек ушли, а Люси осталась с Томом.
— Я не понравился вашей подруге, — с сожалением заметил Алек, когда они шли к соседскому дому.
— Да, я не так представляла вашу первую встречу, но ничего. Люси пересердится. — Дэйзи отперла дверь музыкального салона. — Не очень-то приятно заходить в чужой дом тайком, с черного хода.
— Абернати сам предложил. Похоже, ему гораздо лучше. Как по-вашему, сможет он ответить на несколько вопросов без присутствия врача?
— Следите за цветом губ. Плохо, если они синеют. Как было у Беттины, — добавила она, стараясь не вспоминать жуткое зрелище. — Поэтому третий врач предположил, что Беттину хватил удар?
— Возможно. Я как-то и забыл об этом. — Алек нахмурился: черные густые брови придавали его лицу еще больше серьезности. — Утром провели вскрытие: патологоанатом подтвердил отравление цианидом.
— Доктор Ренфру? — Дэйзи вспомнила сердитого человека в поместье Вентвотер, который кричал на констебля Пайпера по телефону.
— Нет, он на отдыхе. Вскрытие проводил его ассистент. А сэра Бернарда Спилсбери решили не беспокоить, случай простой.
— Сэр Бернард, главный патологоанатом Министерства внутренних дел? Я читала о нем… Вот и пришли. — Она открыла дверь наверху лестницы. — Алек, вы сейчас пойдете говорить с родителями Беттины? Пожалуйста, не забудьте, они не знали о ее выходках. Мюриэл стоило большого труда скрывать от них правду.
— Не забуду, конечно. Как мы войдем? Что скажем?
— Поскольку я здесь ночую, то просто войду в гостиную и скажу, что мы вернулись. — Дэйзи помедлила, взявшись за латунную ручку двери. В комнате кто-то кого-то громко отчитывал.
— Бедная Мюриэл! — прошептала Дэйзи. — Я всегда побаивалась суровых священников.
— Я не дам вас в обиду, — прошептал Алек с улыбкой. — Смелей.
Дэйзи представляла себе викария долговязым и грозным, поэтому немало удивилась, когда преподобный Уэстли оказался маленьким упитанным человечком с румяным лицом. А вот поза у него была поистине наполеоновская: он стоял у камина, заложив руку за борт пальто и гордо выпятив грудь.
