Но через несколько дней вопрос о подписи Раковского возник вновь. Можно предположить, что его будировали не только силы, враждебные нормальным советско-французским отношениям, но и некие тайные агенты Кремля, которых во французской столице было немало.
Встретившись с французским послом в Москве, Чичерин опять пытался убедить его, что советский полпред не занимался пропагандой дезертирства. С аналогичным заявлением вновь выступил сам Раковский. В советской печати появились материалы на обычную тему об отдельности Коминтерна от советских государственных органов, существо которых сводилось к тому, что Раковский подписал, мол, известный документ вне всякой связи с его положением полпреда.
[963]
Вслед за этим с заявлением для представителей печати выступил заместитель наркома иностранных дел М. М. Литвинов. Ниже следующая обширная выдержка из этого заявления представляется нам весьма важной, ибо она является единственной опубликованной оценкой Раковского как дипломата, служившего под его непосредственным руководством, тем более лицом, с которым у Христиана Георгиевича были отнюдь не лучшие личные взаимоотношения. «Только наивные люди или сознательные политические обманщики могут говорить, что антисоветская кампания во Франции направлена лично против нашего нынешнего полпреда т. Раковского и вызвана его подписью под известным заявлением оппозиции. Тов. Раковский в своей деятельности в течение двух лет ни разу не вызвал ни малейшего неудовольствия французского правительства. Его личные симпатии к Франции всем известны. Мы имеем основания также думать, что и французское правительство до сих пор весьма ценило его дружеское расположение к Франции, его лояльность и его неутомимые усилия установить прочную дружбу между народами СССР и Французской Республики. Его лояльность еще на днях была подтверждена публично г-ном де Монзи, который в качестве председателя французской делегации на советско-французской конференции чаще всего встречался с тов. Раковским и имел возможность наблюдать его деятельность».
[964]
Вначале вопрос опять казался улаженным. Эрбетт уведомил Чичерина, что удовлетворен его объяснениями и что министр иностранных дел Франции А. Бриан также считает инцидент исчерпанным.
[965] Правда, в уже упомянутом заявлении Литвинова об этом было сказано только вскользь, причем со ссылкой на слова Эрбетта.
Действительно, французское правительство, видимо, не было склонно придавать значение подписи Раковского, хотя между премьер-министром Р. Пуанкаре и министром иностранных дел А. Брианом были разногласия по этому поводу: Пуанкаре проявлял большую непримиримость, Бриан считал нецелесообразным раздувать значение коммунистической трескотни.
[966]
После известного первоначального замешательства левые партии – социалисты, радикалы – энергично высказались против развернувшейся кампании правых печатных органов. Социалистическая газета «Попюлер», например, заявила, что «шум вокруг подписи Раковского служит лишь предлогом для того, чтобы раздуть мировое реакционное движение». Хотя правая печать распространила слух, что на заседании Совета министров Франции 10 сентября было решено поставить правительство СССР в известность о желательности отозвать его посла из Парижа, тотчас последовало опровержение, гласившее, что этот вопрос не обсуждался.
Со своей стороны де Монзи в интервью газете «Авенир» заявил 12 сентября: «Что касается Раковского, то я не вижу лучшего в личном составе советских дипломатов. В течение долгих месяцев переговоров я никогда не мог пожаловаться на какую-либо некорректность с его стороны, не слышал, чтобы кто-либо говорил об отсутствии у него лояльности по отношению к французскому правительству или уважения по отношению к Франции». Французский дипломат проинформировал, что Раковский уведомил его о новых советских предложениях, и указал, что, с его точки зрения, невозможно «серьезное соглашение между Советами и Францией, пока Франция не будет располагать гарантиями, охраняющими ее от всякого вмешательства». Произнесено это было именно как свидетельство того, что и Раковский придерживался таких же взглядов. Де Монзи сказал даже, что он подаст в отставку с поста председателя французской делегации на переговорах, если правительство потребует отставки Раковского.
[967]
Публично советские официальные органы, правительственная и партийная печать выступали с полной поддержкой Раковского, опровергали и отвергали доводы тех французских кругов, которые стали призывать не только к его устранению, но и к разрыву дипломатических отношений с СССР по примеру британского консервативного кабинета. Центральные газеты изобиловали информацией по этому вопросу, публиковали полные тексты или подробные изложения связанной с ним документации. Ему были посвящены передовые статьи «Известий» «Провокационная кампания» (13 сентября), «Нелепые рассуждения» (20 сентября), передовая «Правды» «Новый шантаж» (20 сентября). В статьях проводилась мысль, что требования отзыва Раковского – лишь предлог, что цель кампании – разрыв дипломатических отношений. «Правда» резко писала в упомянутой статье: «Ни один рабочий, ни один крестьянин в Советском Союзе не поверят в искренность желания французского правительства заключить с СССР договор о ненападении, если первым шагом к заключению этого договора явится требование отзыва тов. Раковского, в каких бы вежливых и дипломатических формах это ни было предъявлено. Попытку вновь поднять вопрос о тов. Раковском нельзя рассматривать иначе, как желание известной части французской прессы оказать давление на правительство и заставить его перерешить разрешенный вопрос».
Вместе с тем вокруг Х. Г. Раковского начиналась какая-то тайная возня, которая шла под покровом внешней защиты советского дипломата, а на самом деле должна была обеспечить снятие его с поста полпреда для того, чтобы, по крайней мере, лишить его возможности активной политической деятельности. Среди мотивов требования об отзыве Раковского во французской прессе вначале довольно робко, а затем все более определенно стала звучать нотка о том, что, будучи видным участником оппозиции, он дезавуирован своим правительством и поэтому лишился необходимого авторитета в глазах властей страны пребывания. «Кампания против полпреда Союза ССР в Париже исходила из предпосылки, что Раковский не найдет защиты в своем собственном правительстве, так как он принадлежит к оппозиции, – писал Христиан Георгиевич в конспекте непроизнесенной речи на октябрьском пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 1927 г. – Это убеждение придало французской печати, требовавшей отзыва полпреда, беспрецедентную наглость и настойчивость, вынудившие в конце концов советское правительство снять своего полпреда, несмотря на то что еще 4 сентября французское правительство объявило исчерпанным инцидент с Раковским».
[968] Уже 6 сентября А. Бриан заявил корреспонденту газеты «Эвр»: «Раковский принадлежит к меньшинству Российской коммунистической партии, поэтому, возможно, что большинство будет очень счастливо использовать этот случай, чтобы его отозвать».
[969] Вскоре в другой газете «Л’Ом либр» появилась статья ее главного редактора депутата Э. Лотье, в которой говорилось: «Случай с Раковским очень напоминает случай с германским послом в Париже князем Радолиным. Точно так же как князь Бюлов, германский канцлер, бросил посла на произвол судьбы, потому что не любил его, и князь Радолин должен был уйти из Парижа, так и теперь Чичерин бросил Раковского на произвол судьбы». В свою очередь, газета «Матен», стоявшая во главе кампании против советского полпреда, заявила: «Раковский так же нежелателен в Париже, как он нежелателен в Москве». Депутат-социалист Мутэ опубликовал заявление в русской эсеровской газете, выходившей во Франции: «Я лично убежден, что вся история подписи Раковским пресловутой декларации является одним из эпизодов борьбы Сталина с оппозицией… Сталину выгодно было отделаться от всех послов-оппозиционеров. Нашли тот или иной способ заставить их подписать. Заварилась каша. Остальное известно».
