4. На XV съезде ВКП(б)
2 декабря 1927 г. открылся XV съезд ВКП(б). Х. Г. Раковский не был избран его делегатом, но, как и некоторые другие деятели оппозиции, был допущен на съезд с совещательным голосом «согласно постановлению ЦК», как было указано в списке делегатов.
[1072]
После отчетного доклада, с которым выступил встреченный, естественно, горячими аплодисментами Сталин, первому слово в прениях было предоставлено генеральному секретарю ЦК КП(б)У Л. М. Кагановичу, посвятившему целый раздел речи «раскольнической работе оппозиции на Украине». Особое негодование оратора вызвало то, что на собрании 5 ноября в Харькове Раковский апеллировал к иностранным делегациям. Каганович представил дело таким образом, будто Раковский стремился «разладить» лучшую часть харьковского пролетариата, но получил решительный отпор на заводах. «Из Харькова Раковский вылетел очень быстро». Прокомментировав пребывание Раковского в Днепропетровске и Запорожье, этот сталинский подпевала заявил: «В Донбасс он побоялся ехать, потому что там, у шахтеров, дело коротко».
[1073]
Деятели оппозиции были поставлены на съезде в такое положение, что не имели возможности подготовиться к аргументированной полемике с докладом Сталина, так как не могли даже толком его прослушать – акцент и плохая дикция Сталина привели к тому, что на слух доклад почти невозможно было воспринять.
Поэтому Х. Г. Раковский, Н. И. Муралов, И. Т. Смилга, Л. Б. Каменев, Г. Е. Евдокимов и И. П. Бакаев обратились в президиум с письменной просьбой о предоставлении им стенограммы доклада. В связи с этим они просили отсрочить их выступления. Это элементарное пожелание было встречено с деланым гневным возмущением и отвергнуто. Выступивший с сообщением по этому вопросу А. И. Рыков не избежал соблазна уязвить оппонентов: «Я им сообщил (в качестве председателя заседания. – Авт.), что хотя они и получили совещательный голос, но никакого привилегированного дворянского положения в составе съезда нашего не имеют». Эти слова были встречены возгласами одобрения.
[1074]
3 декабря большая группа оппозиционеров (121 человек), включая Раковского, представила съезду заявление, разъяснявшее их позицию. Заявление фиксировало внимание на трех главных моментах. Во-первых, подчеркивалось отсутствие программных разногласий с партией. «Указывая на существование и рост термидорианских опасностей в стране и на недостаточный отпор им, мы никогда не считали и не считаем, что наша партия или ее ЦК стали термидорианскими». Во-вторых, указывалось, что партии нечего скрывать от беспартийной массы. «Осведомление беспартийных о внутрипартийных делах должно вестись с объективным изложением существующих в партии точек зрения, как было при Ленине». Наконец, подписавшие заявляли, что, не отказываясь от своих взглядов, они в целях единства прекращают фракционную борьбу, категорически отвергая путь второй партии, и настаивали на возвращении в партию исключенных и освобождении арестованных за оппозиционную деятельность.
[1075]
Х. Г. Раковский выступил на пятом заседании съезда, 5 декабря. Он успел остановиться только на вопросах международного положения СССР. Начал он с повторения заявления оппозиции на июльско-августовском пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) о том, что перед лицом внешнего врага ее деятели будут безусловно и безоговорочно защищать СССР под руководством существовавших органов партии и Коминтерна. В то же время, отмечая, что область международных отношений требует максимального единства партии, что внешний враг – самый опасный враг партии и пролетарской диктатуры, Раковский указал на необходимость трезво и честно анализировать недосмотры, промахи, ошибки руководства во всех областях, в том числе в области внешней политики. Отвергнув предъявленные ему обвинения, будто на антисоветские провокации империалистических государств в Китае, Великобритании, во Франции он призывал ответить войной (саму таковую мысль он именовал идиотской), Раковский все же явно сгустил краски в оценке международного положения СССР.
Он подверг критике высказывания из отчетного доклада Сталина, оговорившись, впрочем, что цитирует лишь схваченное на слух, ибо «плохие акустические условия не позволили услышать целиком». Оратор счел, что ЦК партии недооценивает политику международной буржуазии, направленную на полную изоляцию СССР, что в докладе Сталина проявился излишний оптимизм, основанный на росте симпатий к СССР мирового пролетариата. Будучи трезвым политиком, Раковский предупреждал: «Тот факт, что пролетариат Англии никак не реагировал на разрыв дипломатических отношений с СССР, происшедший по инициативе английского правительства, должен нас предостеречь от выводов о слишком значительном революционизировании европейских масс». Полагая, что СССР никогда не был под таким идейным обстрелом, как в данное время, и приведя в подтверждение этого цитаты из зарубежных периодических изданий, бывший дипломат все же явно и существенно преувеличил степень военной опасности, угрожавшей СССР в тот период.
[1076]
Х. Г. Раковскому понадобились невероятное самообладание, сдержанность и сосредоточенность, чтобы выступить с трибуны съезда, ибо уже после первых его слов заработала сталинская клака. Со всех сторон раздавались грубые и оскорбительные выкрики, свидетельствовавшие о том, какая тяжелая, едва ли не террористическая атмосфера уже сложилась не только в стране, но и внутри правившей ВКП(б). Раковского непрерывно прерывали. В стенограмме названы вначале фамилии «отличившихся»: Мануильский, Каганович, Постышев, Рютин, Лядов, Кон, Ворошилов, Бухарин, Скрыпник, Рудзутак, Голощекин, Сольц, С. Косиор. «Он думает, что здесь Женева», – бросил Каганович. «Будет вам капут», – воскликнул Постышев. «Наглая ложь», – не устыдился воскликнуть бывший товарищ по работе в Украине Скрыпник. Хитрый Сталин, однако, отмалчивался, создавая видимость общепартийного гнева, отнюдь не диктуемого им с высоты олимпа.
Затем реплики слились в общий негодующий хор, в котором совершенно невозможно было разобрать, кому каждая из них принадлежит. В стенограмме значится: «Голоса». Кричали: «Контрреволюционное выступление», «Троцкий послал Раковского использовать трибуну съезда», «Кончай, довольно», «Не мешайте нам работать», «Вы несчастные изменники», «Долой меньшевиков с трибуны» и т. п.
Когда же Христиан Георгиевич попытался перейти к внутрипартийным делам, истерия стала особенно злобной. Кричали: «Пускай идет к меньшевикам», «Съезд требует убрать его отсюда», «Долой, долой».
[1077] Под этот аккомпанемент председатель заявил, что время Раковского истекло, хотя регламент был нарушен отнюдь не им, а хулиганскими выкриками клакеров. Просьбу Раковского продлить выступление председатель демонстративно поставил на голосование, и съезд, разумеется, ее отверг.
