Пока же партия «тесных» раскололась, и на месте оппозиции возникла весьма своеобразная организация – центристская группа «Пролетарий». С 1906 г. болгарских центристов и Раковского тесно связывал общий курс достижения партийного единства на платформе разумного компромисса.
Частичное объединение социал-демократического движения Болгарии было достигнуто в 1908 г., когда «Пролетарий» вошел в состав партии «широких социалистов», правда на позициях автономной левой фракции. В результате возникла формально новая партия – БРСДП (объединенная), которую чуть позднее пополнила еще одна небольшая группа участников. Речь идет о так называемых «прогрессистах», в числе которых были не просто друзья, но и родственники Раковского, в частности его племянница Койка Тинева. Произошло это так. Группа, складывавшаяся вокруг К. Тиневой и Н. Сакарова, встала в оппозицию к ЦК БРСДП (т. с.) и, в свою очередь, получила от Благоева кличку «прогрессистов». Благоев обвинил представителей этого течения в удовлетворении личных амбиций.
[80] На протяжении последних месяцев 1908 г. группы «прогрессистов» исключались из БРСДП (т. с.). Надежды на изменение партийной линии не было. В конце концов 97 членов партии отделились от БРСДП (т. с.) и примкнули к «левице» в «объединенной» партии.
С уходом «прогрессистов» из этой БРСДП (т. с.) в социал-демократическом движении Болгарии завершилось обособление центристских групп. С этого же момента в полный рост встал вопрос о перспективе объединения обеих социал-демократических партий. При этом вопрос об объединении становился не только данью объединительным резолюциям Амстердамского конгресса II Интернационала, но и следствием объективного сплетения дружеских уз, близости единой марксистской идеологии, общего прошлого.
Естественно, реакция МСБ на объединительные процессы в рабочем движении Болгарии была однозначно положительной.
Первым камнем преткновения в объединительной кампании К. Раковского стало его «Открытое письмо», опубликованное в сборнике «Объединение и прогрессистское течение»
[81] в 1909 г. Сам автор в это время находился все еще за границей (в Париже) и именно оттуда поспешил прокламировать свои объединительные принципы. Этот момент, наряду с фактом прямого вмешательства Раковского в межфракционные отношения в рабочем движении Болгарии, вызвал крайне негативную реакцию руководства тесно-социалистической партии. В результате последовали активные выступления в прессе и фактически целенаправленная антиобъединительная агитация. Так, в Плевене на митинге, посвященном критике «Открытого письма» Раковского, перед рабочими выступил один из лидеров тесняков Тодор Луканов. Речь его вряд ли можно отнести к жанру политической полемики, скорее это была цепь оскорблений. «Если он меняет убеждения, как проститутка одежды, – говорил оратор, – нельзя сказать ему ничего, кроме объявления войны, как и всем, кто хочет объединения с “буржуазией” и, следовательно, уничтожения социал-демократии, как это случилось в Румынии».
[82]
Д. Благоев в свою очередь подчеркивал многолетнюю оторванность К. Раковского от политических реалий социалистической жизни Болгарии. Он считал, что сведения, имеющиеся у Раковского о положении в стране, поступали исключительно от его друзей-центристов, которые в свое время «сбежали от диктатуры в партии», и от всех «изгнанных из ее рядов». «Ни содержание его письма, ни его начинания, о которых он сообщает, никоим образом не говорят в его пользу, поскольку, во-первых, Раковский в своем письме рассуждает как утопист, который мыслит без связи с действительностью, а субъективно… Во-вторых, он сам в своем письме признается, что не знает работы в Болгарии и что ряд лет не следил за становлением рабочего движения Болгарии, в то же время, наряду с этими “если” и “если”, он произносит категорические суждения из самого Парижа… Такое отношение к работе непозволительно ни одному серьезному социалистическому деятелю».
[83]
Впрочем, пока лидеры БРСДП (т. с.) только пытались дать понять Раковскому, что его вмешательство чревато прямым конфликтом с партией тесных социалистов, что никакие его бывшие заслуги перед партией тесных социалистов не помешают ее идеологам обрушиться на него со всей той силой, на которую способен хорошо отлаженный агитационный механизм. Для того чтобы предупреждение было более понятным, Д. Благоев привел ряд цитат из писем К. Раковского, но в том контексте, который явно умалял значение его деятельности для развития социалистического движения Болгарии. При этом Раковский был представлен как сторонник не социалистического, а мелкобуржуазного, реформистского пути развития социал-демократического движения.
Несколько дней спустя после выступления Благоева критику «Открытого письма» Раковского продолжил другой деятель тесносоциалистической партии Христо Кабакчиев. В конце февраля 1909 г. в трех номерах газеты «Работнически вестник» появилась его статья под общим названием «Удар по воздуху».
[84] Ощущая родство центризма и примиренчества, но, не стараясь, подобно Благоеву, оценить его сущность, Кабакчиев попытался подменить аргументацию поверхностной иронией, граничившей с грубостью. Он писал: «Неумолимая смерть занесла свой серп над Болгарской рабочей социал-демократической партией для того, чтобы в самое ближайшее время прервать ее жизнь, но, к счастью для нее, в этот судьбоносный момент прилетел ангел-избавитель, который и укажет путь к спасению! Ангел-избавитель нашей партии – это Крыстю Раковский… который появился с призванием спасти социал-демократию в Болгарии от немедленной смерти». Все замечания Раковского, все его призывы к объединению должны были остаться, по мнению Кабакчиева, только «ударом по воздуху», поскольку та «этическая и культурная сила», о которой с такой надеждой писал Раковский, – это не пролетариат, а мелкобуржуазные массы, которые «танцуют под скрипку» буржуазии. БРСДП (т. с.) же сделает все, чтобы оградить рабочих от их влияния.
Итог под обсуждением «Открытого письма» Раковского подвел тот, кто его начал, – Д. Благоев. 5 мая, почти через пять месяцев после выхода в свет «прогрессистского» сборника, в теоретическом журнале тесняков «Ново време» появилась его статья «Единство рабочего движения в Болгарии». Теперь Благоев не упоминал имени Раковского, но цитировал целые фразы из его письма, называя их автора «анархо-общедельческим фантазером».
[85]
