Валериан, родившийся в 1903 г. в тюрьме Швейцарии, умер в советской тюрьме, куда он был заключен за связь «с врагом народа, своим дядей Раковским», в июле 1939 г., не дожив до суда.
Его мать Анна, активная участница болгарского социалистического движения, а позже партии большевиков, супруга Павла Нончева, одного из старейших социалистов Болгарии, по непонятным причинам была вначале потеряна органами НКВД и только в 1949 г. была ими обнаружена и сослана в поселок Зеренда Кокчетавской области, где скончалась в 1951 г.
[1667]
Лиляну Гевренову, несмотря на то что она была иностранной подданной, отправили в 1938 г. в Караганду, где она находилась в лагере для членов семей изменников родины до конца войны, после чего смогла возвратиться на родину.
[1668] Гевренова полагает, что ее освобождению способствовал Г. Димитров.
[1669] Но освобождение Лиляны не спасло от репрессий ее отца уже во время становления «народно-демократического» тоталитаризма в Болгарии. Иван Гевренов, работавший директором Объединения каучуковой промышленности, член БКП, был обвинен в шпионаже и измене, арестован и предан в 1949 г. суду по делу Трайчо Костова – одного из руководителей болгарской компартии, по команде Сталина обвиненного в шпионаже. В числе обвинений, предъявленных И. Гевренову, фигурировали и родственные связи с «троцкистом» Раковским, и выступление Гевренова со статьей «Раковский не предатель» в 1938 г. В итоге Гевренов был приговорен к пожизненному заключению.
[1670]
Расправа с Х. Г. Раковским повлекла за собой не только преследования членов его семьи. Очевидно, с ней были связаны репрессии против руководителей Красного Креста СССР, в частности арест В. А. Мойровой, входившей в состав делегации на конференции в Токио. Были арестованы и расстреляны без суда два крупных деятеля румынского коммунистического движения Марсель Паукер и Александр-Доброджану-Геря, в прошлом соратники Раковского.
[1671]
На упомянутом процессе над группой болгарских коммунистов во главе с Трайчо Костовым фамилия Раковского упоминалась не только в связи с обвинениями по адресу И. Гевренова. Еще более тесные связи с Раковским инкриминировались недавнему министру финансов НРБ Ивану Стефанову, который по рекомендации «этого ближайшего сотрудника Троцкого» еще в 1924 г. поступил на работу в советское торгпредство в Германии, а затем был переведен в советское торгпредство во Франции. Стефанова обвинили и в том, что под влиянием Раковского он в 1928 г. возвратился в Болгарию, присоединился к «левосектантской фракции» в БКП, что он привлек к «враждебной деятельности» И. Гевренова «как родственника Крыстю Раковского и приверженца его троцкистских взглядов». Как и Гевренов, И. Стефанов был осужден народным судом на пожизненное заключение.
[1672]
Только в условиях тех глубоких политических изменений, которые начались в СССР во второй половине 80-х годов, возникла сама возможность постановки вопроса о реабилитации. В начале 1988 г. Генеральная прокуратура СССР возбудила ходатайство об отмене приговоров от 13 марта 1938 г. и 8 сентября 1941 г. в отношении Х. Г. Раковского, как и других обвиняемых по делу «правотроцкистского блока», и о прекращении дел за отсутствием состава преступления. «Обвинительный приговор, – говорилось в протесте, – в соответствии с требованиями закона должен быть основан лишь на совокупности доказательств, достоверность которых сомнений не вызывает. Каждое из этих доказательств должно быть тщательно проверено в процессе судебного разбирательства и объективно оценено в приговоре».
Однако прокуратура пришла к выводу, что Военная коллегия Верховного суда СССР в нарушение закона не привела конкретных доказательств вины подсудимых, сочтя достаточными их показания на предварительном следствии и в суде. «По данному же делу показания обвиняемых не могли быть положены судом в основу приговора потому, что они противоречивы, не соответствуют фактическим обстоятельствам дела и получены в результате грубых нарушений законности в процессе предварительного следствия и судебного разбирательства».
[1673] Было установлено нарушение права обвиняемых на защиту при рассмотрении дела. Они были вынуждены взять защиту на себя и не принимали участия в судебных прениях, поскольку им было предложено совместить защитительную речь с последним словом. Прокуратура констатировала: «В связи с грубейшими нарушениями закона на предварительном следствии и в процессе судебного разбирательства показания осужденных не могут быть положены в основу вывода о их виновности. Других же достоверных доказательств совершения ими особо опасных государственных преступлений в деле не содержится».
Что же касается Х. Г. Раковского лично, то было установлено отсутствие каких бы то ни было доказательств его вины в шпионаже и других преступлениях. «Проведенными компетентными органами проверками установлено, что сведений о связи кого-либо из подсудимых с иностранными спецслужбами не имеется».
[1674] Точно так же прокуратура выявила отсутствие данных о якобы совершении Раковским «преступлений» во время заключения.
[1675]
Все это позволило пленуму Верховного суда СССР на заседании 4 февраля 1988 г., рассмотрев в полном соответствии с обветшавшими юридическими нормами загнивавшего Советского Союза протест генерального прокурора СССР, отменить приговор от 13 марта 1938 г. и приговор в отношении Х. Г. Раковского от 8 сентября 1941 г. и дела прекратить за отсутствием состава преступления.
[1676]
Христиан Георгиевич Раковский ныне предстает перед нами как видный деятель социалистического движения Европы, как советский государственный деятель и дипломат, приложивший значительные и небезуспешные усилия к нормализации отношений СССР с западноевропейскими странами, особенно теми, в которых он работал в качестве советского полномочного представителя, как мужественный борец против единоличной террористической власти Сталина.
Приведенный в данной работе фактический материал, его трактовка и анализ позволяют прийти к заключению, что Христиан Георгиевич Раковский находился как бы между Москвой и Западом не только в элементарном, тривиальном смысле, выполняя поначалу конкретные дипломатические задания высшего советского руководства, не занимая постоянных постов в государственном аппарате, затем руководя правительством УССР и его внешнеполитическим ведомством и в этом качестве участвуя в крупных международных конференциях в Генуе и Лозанне и, наконец, став полномочным представителем СССР в двух крупнейших западных державах – Великобритании и Франции. В течение всего периода дипломатической деятельности – а он охватывал без малого десять лет взрывной инверсионной истории Советской империи, в каковую большевики превратили империю Российскую, – наш герой, разумеется, добросовестно исполнял те внешнеполитические функции, конкретные задания и инструкции, которые вытекали из самого характера этой деятельности.
