«Мир меня не забыл, — думал Он, — я не перестал иметь значение для тех, кто для меня важнее всего». Парадоксальным образом Его внезапное драматическое исчезновение и отсутствие показали Ему, как много значит для них Его присутствие и как много места Он занимает в их жизни. Он единственный, кто этого не замечал раньше, не понимал, не обращал внимание, игнорировал, занятый собой и своими делами. Вряд ли Сесилька сказала бы Ему то, что Он сегодня от нее услышал. Разве случился бы у них такой разговор, как сегодня, если бы не произошло то, что произошло? Он знал, что важен для нее, и она тоже знала, что Он ее безусловно любит, но Он не мог вспомнить, когда они в последний раз разговаривали вот так свободно, просто, глядя друг другу в глаза. Так, как они говорили сегодня по «Скайпу». Он ей не говорил этого. Считал, что это лишнее. Она сама ведь должна была знать, что всегда может на Него положиться, что Он все бросит и все сделает, чтобы ей помочь, если потребуется Его помощь. И сегодня утром Он убедился, что Сесилька это действительно знает, но помимо этого ей хотелось, чтобы Он иногда, даже будучи занятым этими своими «долбаными проектами в этом своем долбаном институте!», находил несколько минут и говорил ей: «Я люблю тебя, доченька». А он давным-давно ей этого не говорил. Очень давно. И когда она была маленькая — тоже редко говорил. Но тогда Он выражал это иначе. Брал ее на колени, обнимал, водил за ручку, носил на плечах, гладил по голове, целовал. И ей этого хватало — вместо невысказанного «люблю тебя». Когда же она выросла — этой близости и нежности прикосновений, естественно, не стало, а Он забывал восполнять этот недостаток словами. А должен был — вдвойне должен был, ведь она страдала от травмы, связанной с жизнью в разбитой семье после Его разрыва, а потом развода с Патрицией.
Мучимый угрызениями совести и чувством вины, Он хотел откупиться деньгами, исполняя любые ее желания. Это же легче всего. Тем более у Него самого всегда времени не хватало на то, чтобы тратить заработанные деньги. Но прежде всего — у Него не хватало времени на нее. И сегодня она Ему это напомнила.
«Теперь все изменится, — подумал Он, сдерживая вскипающие под веками слезы и впиваясь ногтями в одеяло. — Как только будет реализован этот, как Сесилька его назвала, „самый важный проект“… Тут, в Амстердаме…»
Он не перестал быть важным и для тех людей, которых когда-то попросту выкинул из своей жизни. Или тех, кто, как Ему казалось до сегодняшнего дня, выкинул Его из своей. Дарья, Юстина, Наталья… Что руководило этими женщинами, когда они собирались заново разбередить свои раны и, оставив все свои дела, приезжали к Его постели в Амстердам? Что их сюда приводило? Неужели только чувство долга или желание проститься с Ним перед смертью? Но для подобных прощаний как раз и существуют похороны. Так Ему всегда казалось.
Каждой из них Он причинил боль, каждую разочаровал, каждую как-то унизил, каждой в большей или меньшей степени испортил жизнь, у каждой был повод чувствовать к Нему ненависть или жалость и желание вычеркнуть Его из своей жизни. И все-таки они этого не делали. Иначе их бы тут не было. Значит, Он должен был быть настолько значимым для них, что они не хотели отпускать Его без прощания. Даже если сам Он при этом ничего не понимал и оценить не мог. А может быть, дело вовсе не в прощании?
С каждой из них Он был счастлив, с каждой по-своему, с кем-то дольше, с кем-то более короткое кремя. И каждая с точки зрения вот этого счастья для Него была важна. Каждой Он дарил свое внимане, нежность, окружал заботой. Хотел, чтобы и они были с Ним счастливы. Но только тогда, когда они были близки. А потом Он уезжал или, как в случае с Юстиной, уходил на целые дни в мир своего рабочего кабинета, и все это внимание, нежность, забота почти немедленно исчезали. И как будто этого было мало — каждая из них существовала в Его жизни, обычно не зная об этом, одновременно с какой-то еще женщиной. Именно так все и было. А если говорить о сексе — то, как, например, с Юстиной — одновременно с двумя другими женщинами. Был у Него в жизни такой период, и не такой уж короткий, кстати, бывали такие дни, чаще всего пятницы, когда утром Он выходил из постели Юстины, после обеда занимался сексом с Людмилой, а вечером летел или ехал на машине в Познань и ложился спать в общежитии с Дарьей.
Само собой, сейчас, когда Он об этом думает, Ему это кажется ошеломительным. Даже если не брать в расчет эмоциональную составляющую и этическую сторону такого поведения, то поразителен и загадочен сам факт, что в течение нескольких часов Он мог быть настолько сексуально активен, чтобы трижды или даже четырежды иметь эрекцию и каждый раз эякулировать. И ведь возраст тоже надо учитывать — Он был всего на несколько лет моложе, чем сейчас, и вообще это было совершенно не в Его природе. В моногамных отношениях — а именно такие у Него были с Патрицией, а теперь вот больше года с Эвой, кроме любви, которая, по Его мнению, является сильнейшим — за исключением этанола, разумеется, — афродизиаком, такого с Ним не случалось. Это объяснимо с точки зрения биологии. И даже когда Он был молодой, Он не мог, если говорить простым языком, второй раз, пока не пройдет определенное время после первого раза. У Него это «определенное время» было, к сожалению, довольно долгим. Слушая рассказы своих однокашников-студентов, как они якобы со своими девушками за ночь или за один вечер могут несколько раз, Он всегда чувствовал себя неловко. Потому что Он — не мог. Потом Он выяснил, прочитав очень много по этому вопросу, что не является в данном случае исключением. Время рефракции, а именно так это называется по-научному, то есть то время, которое должно пройти от одной эякуляции до другой, у всех мужчин очень разное. С годами это время, разумеется, увеличивается, но и у молодых мужчин не существует абсолютно никаких правил и средних значений на этот счет. Если бы существовали — тогда можно было говорить о поводах для переживаний. Но в данном случае шкала, если она есть, похожа на шкалу цвета глаз, и все так же объясняется с точки зрения генетики. И касается чаще всего сексуальных контактов мужчины с одной и той же партнершей. Но и в данном случае объяснить все генетикой не удастся. Это время рефракции должно вроде бы удлиняться по мере продолжения отношений. И на радость женам и постоянным партнершам этот «второй раз» длится обычно дольше. А вот у Него это правило не срабатывало. Никогда. Ни в первую брачную ночь с Патрицией. Ни в первую ночь с Эвой. У Него это время всегда было одинаковое. Долгое. Так что, наверно, с этой точки зрения Он не был хорошим любовником…
Удивительно, но эта закономерность перестает работать в случае сексуальных контактов с разными женщинами в течение короткого времени. И это имеет свое объяснение с точки зрения эволюции. Мужчины, которые имеют такую возможность и ею пользуются, уподобляются самцам мартышек бонобо, которые испытывают сексуальное возбуждение рядом с любой готовой к соитию самкой в стаде. Бонобо — хороший пример в данном случае, потому что это вид мартышек, которые занимаются сексом весь год, как и люди, а не только в брачный период. Самцы бонобо хотят исполнить свое главное жизненное предназначение: покрыть как можно больше самок и распространить свои гены на самок, чей геном, возможно, сильно отличается от их собственного, что гарантирует рождение потомства с наивысшими шансами на выживание. Оставляя свое семя как можно в большем количестве самок, они увеличивают, как сказал бы математик, шансы на выживание и самого вида. И вот тут самцы бонобо сильно отличаются от самцов вида гомо сапиенс, для которых зачатие здорового потомства с любовницей — последнее, чего они бы хотели. Их интересует исключительно гедонистическое удовольствие, а вовсе не забота о сохранении вида. А сам эволюционный механизм остался прежним, к радости множества мужчин, и не меняется и поныне: снова хотеть и снова быть физиологически готовым к исполнению обязанностей самца при виде новой самки. Это получило, как и все, что повторяется, в науке давным-давно свое название, еще годах этак в пятидесятых, это так называемый «эффект Кулиджа»
[28], или феномен высокой сексуальной активности мужчин, вызванной сменой сексуальной партнерши. Он, как миллионы неверных мужчин, этому эффекту в определенный момент своей жизни был подвержен.
