В самом центре просторного светлого помещения с мятно-зелеными стенами находилось огромное широкое кольцо, встроенное в массивный цоколь. В первую секунду это кольцо напомнило Ему гигантских размеров бублик, установленный на тяжелую подставку. На белом фоне всей конструкции кто-то нарисовал персонажей из сказок Диснея: Микки-Маус, пес Плуто, утенок Дональд, Ариэль, лев Симба. Все улыбающиеся и радостные. Перед конструкцией находился широкий, выкрашенный белым столбик, от которого шла чуть наклонная, длинная доска с тонким матрасом, накрытом простыней. Корина подвезла каталку поближе к кольцу, поставила ее параллельно доске и сказала:
— Мы украсили циклотрон. Чтобы детям он не казался какой-то адской машиной. Внутри корпус тоже разрисован картинками. Это была идея Лоренции, а нарисовала все наша Рашида…
Через минуту она уже сидела за столом, на котором стоял монитор, в соседней комнате за стеклом. А рядом с Ним появилась Рашида. Он пытливо вглядывался в ее глаза, вспоминая слова Лоренции. Девушка сначала нервно поправила свой хиджаб, а потом бледное лицо ее вдруг залилось густым румянцем. У нее на лице не было и следа пудры или тонального крема, что еще более подчеркивало глаза. Длинные от природы густые ресницы, чуть подкрашенные черной тушью, казалось, должны громко трепетать, когда она закрывает глаза, как крылья бабочки. Она к тому же умело добавила им глубины, слегка высветлив бежевым черные или темно-синие тени, наложенные на подвижное веко. В общем-то, довольно типичный макияж в стиле «смоки айз», подчеркивающий миндалевидный разрез ее глаз и их черноту, в ее случае все-таки создавал впечатление «больших, глубоких, влажных, поблескивающих на солнце двух озер», как патетично описывала их Лоренция.
Совершенно непонятно почему, но, наблюдая за тем, как Эва красит глаза, Он погружался в состояние тантрического спокойствия и какой-то необыкновенной благости. Иногда, несмотря на то что можно было еще поспать, Он вылезал из постели и шел в ванную, где Эва стояла перед зеркалом, собираясь на работу в школу. Она этого не понимала — тем более, что в этом не было ни капли эротического подтекста, и сначала воспринимала как оригинальное чудачество, которое, как она выражалась, «пока еще не занесено ни в американский каталог психических расстройств, ни в список фобий, ни даже в список извращений». Потом она привыкла и иногда сама звала Его в ванную или накладывала макияж, сидя с зеркальцем в руке на постели в спальне. Он разговаривал об этом с Ниравом и с Лоренцо. Первый вообще не понял, о чем идет речь. Заметил, что если уж он находится в ванной наедине с женщиной — то «скорее, она лишится своего макияжа, а не нанесет его». Лоренцо, в свою очередь, пояснил, что каждый находит у женщины какое-то повторяющееся действие, наблюдая за которым можно успокаиваться. Потому что ритуалы вообще успокаивают, о чем прекрасно знают и «работники церкви, и вожди всяких племен». Он, например, говорил Лоренцо, чувствует такое успокоение, когда в рамках ритуала «Джоана в очках на носу и с газетой или книжкой парит ноги в тазике в ванной». Он тогда знает, что может спокойно, без угрызений совести, ложиться и засыпать до ее прихода и не винить себя в душе, что его влечение к ней «уже довольно давно совершенно прошло».
— Лоренция права. У вас необыкновенно чарующие глаза, — сказал Он тихо.
Девушка несмело улыбнулась, но ничего не сказала. Она перешла на другую сторону доски и, стоя за Его головой, сильно схватила Его за руки. Одним умелым движением она стянула Его с каталки и перекатила на доску, а потом, встав у столбика, затолкала доску внутрь кольца. Некоторое время она придерживала руками Его голову, придавая ей правильное положение. В какой-то момент Он услышал отчетливый звук, напомнивший Ему гонг.
— А теперь, пожалуйста, по мере возможности не двигайте головой и ничего не говорите… Само исследование длится не больше тридцати минут. И это совсем не больно. И мы следим за вами, правда, — произнесла она, не глядя Ему в глаза.
В лифте Корина стояла у стены, притиснутая Его каталкой. В правой руке она держала зеленый плащ, а другой рукой с сумасшедшей скоростью тыкала в экран смартфона. Он всегда удивлялся этой недоступной для мужчин способности писать сообщения одной рукой. Сам Он и двумя руками когда писал — испытывал нетерпение и разочарование. Он смотрел на ее грудь. Две пуговки ее белой рубашки с высоким воротником либо случайно расстегнулись, либо она их расстегнула специально, и были видны ее загорелые груди в кружевном лифчике. Продолжая писать, она подняла голову, бросила на Него короткий взгляд, улыбнулась и вернулась к телефону.
— Я несколько дней назад вернулась с Сейшел. Жара была несусветная. Отсюда и загар, — сказала она, улыбаясь себе под нос и не глядя на Него.
— Ваши снимки показывают совершенно здоровые ткани мозга. Участок с лопнувшими сосудами, что спровоцировали кровоизлияние в мозг, тоже не имеет никаких патологических изменений. Как будто все восстановилось. Это самый важный итог сегодняшнего исследования. Я выслала результаты доктору Маккорнику. С моим коротким пояснением. Разумеется, я еще обязательно расскажу ему обо всем подробно. Хотя он и сам прекрасно во всем разберется. По-моему, у вас абсолютно здоровый, нормальный мозг. Так это выглядит на сегодняшний день.
— Хотя Лоренция считает, что вы не нормальный, — добавила она, пряча телефон в кармане халата.
В коридоре по дороге в палату им встретился Маккорник, который, активно жестикулируя, что-то говорил двум молодым женщинам в белых халатах. Он встал как вкопанный и с огромным изумлением переводил взгляд с Корины на Него и обратно. А потом быстро отошел к окну, уступая им дорогу.
На Его постели сидел худой мужчина, одетый в узкий костюм камуфляжной расцветки, и жонглировал тремя апельсинами. Корина резко затормозила. Она остановилась на пороге палаты, не сводя глаз с подпрыгивающих апельсинов. Мужчина их заметил и, не переставая жонглировать, встал и пошел к Его каталке. Потом он громко хлопнул в ладоши, убрал апельсины в карман костюма и поцеловал Корину в щеку, после чего подал Ему руку и произнес:
— Этим мозголомам все кажется, что руки и ноги не имеют никакого значения. Я — один из ваших физиотерапевтов. Зовут меня Натан ван Дамм. Но сразу предупреждаю, что со знаменитым актером у меня нет ничего общего, разве что кроме того, что у нас одна королева. Моя бабушка и мама тоже с ним не знакомы. У меня фамилия отца, но это, к сожалению, совсем другой ван Дамм. Да и потом — это же все равно его псевдоним, а не настоящая фамилия.
Он с силой сжал Его руку и внимательно слушал, пока Он представлялся.
— Господи Иисусе, ну как так-то! Вы и правда говорите! Когда мне тетя Лори позвонила, я подумал, что старухе что-то приснилось, вот она и будит людей среди ночи. Но это, оказывается, правда!
— Тебе она тоже звонила? — спросил он, поворачиваясь к Корине.
— Да. Но не ночью. Под утро. Что ничего не меняет, потому что я спала, — ответила та.
— Натан, прости, что тебе пришлось ждать. В коридорах были пробки. Как всегда в это время, — шутливо заметила она. — А теперь я вас оставлю с этим джентльменом наедине. Мозг у него в полном порядке. А все остальное — в твоих волшебных руках.
