— И кстати — неожиданный костюм. Хотя я всегда думала, что ты закоренелый пацифист, — добавила она со смехом, выходя из палаты.
— А в этом смысле ничего не изменилось, сестра! Ты просто не видела, какой у меня рисунок на спине! — крикнул он громко ей вслед.
Натан смотрел на Него с симпатией и улыбался. Высокий, мускулистый, с гривой волос, чуть припорошенных сединой на обоих висках. Молодое лицо странно контрастировало с этой сединой. На лбу, над правой бровью, Он заметил длинный шрам. У Натана были непропорционально широкие ладони с длиными пальцами. Выглядело это так, будто кто-то приделал ему к запястьям плавники цвета натуральной кожи.
— Знаете что? Я тут, не считая моей комы, вот уже трое суток, и иногда мне кажется, что вы все тут, в этой клинике, как одна большая семья. Сестра Корина, тетя Лори. Это так и есть? — спросил Он, глядя Натану в глаза.
— Это правда. Хотя она совсем не большая, — ответил тихо Натан, — но семья. И как и в любой семье — не всегда все бывает гладко.
— Это мы знаем еще из истории Каина и Авеля, — добавил он иронично и, взяв Его, словно ребенка, на руки, одним ловким движением перенес с каталки на постель, положив поверх одеяла.
— Я знаю от Лоренции, — говорил он, — что вы уже не сидите на игле, а значит, будете питаться через собственный пищевод. И это отличная новость, просто лучшая новость за все время нашего знакомства. Просто великолепная. Я тут поразглядывал все эти баночки, которые оставила на вашем столике Лоренция. После обеда напишу письмо Мише, нашему диетологу, и попрошу, чтобы он добавил сверх нормы для начала в вашу пищу мяса, белка и рыбы. Вам нужно побыстрее восстановить мышечную массу. За счет правильного питания в том числе. Вам нужно около от 1,8 до 2,5 грамма белка на килограмм массы тела в течение суток. Примерно как качку в качалке. Потому что так и будет. Вы должны очень быстро и много набрать. Так что я отправлю Мише список прямо на следующие две недели. А потом посмотрим. Я бы, честно говоря, подкормил бы вас тестостероном. Хотя клиника, конечно, не качалка. Ведь что там говорить — именно благодаря тестостерону увеличивается мышечная масса и сила. И причем прямо пропорционально: чем больше тестостерона — тем больше мышцы. Тестостерон влияет к тому же на синтез белка, этого наиважнейшего строительного материала для мышц. Поговорю об этом с Дугласом, то есть с доктором Маккорником. Потому что тестостерон при этом несет и серьезную угрозу. Он может спровоцировать гипертонию и даже инсульт. Так что в вашем случае нужно над этим крепко поразмыслить и все взвесить.
— О’кей. Поговорю лучше об этом с братом Дугласом, — закончил он, весело смеясь.
— Но, помимо протеинов, вам нужно еще движение. Ваши мышцы спали вместе с вами и еще не проснулись. С этой точки зрения мозг работает по-другому. И это счастье. Потому что без сигнала из мозга вы и пальцем не сможете пошевелить, не то что ногой двинуть. Потому что они ничего не чувствуют. Я знаю, о чем говорю. Я же приходил к вам сюда, пока вы спали. Крутил ваши ноги как пропеллер, массировал, давил, жал. А однажды от злости даже укусил вас в мизинец на левой ноге. Вы этого не помните, это давно было. Еще в июне, а может быть, даже в мае…
— Эбёна мач! — воскликнул он вдруг громко и замолк.
Потом встал перед Ним и посмотрел Ему прямо в глаза. Сейчас он был похож на маленького мальчика, который ожидает похвалы.
— Ну? Фак! Я выучил это «эбёна мач», меня Джоана однажды учила целый обед! И что — ничего? Я пообещал себе и ей, что скажу это «фак!» без акцента. Как только вы проснетесь.
— Может быть, вы имели в виду «мать»? — тихо спросил Он.
— Именно. Именно это я и имел в виду. Джоана произносила это очень похоже.
— Но зачем?
— Точно не знаю, зачем. Но какая-то такая тут аура была вокруг вас. А потом влезла тут еще однажды ваша дочка. Я как раз выворачивал вам ноги. Она меня схватила за горло и крикнула, я очень хорошо помню: «Если ты причинишь ему вред, я подам на тебя в суд и ты из задницы никогда не вылезешь, понял?!» Мне пришлось тогда ей долго объяснять, что к чему. Она у вас такая нервная. Истеричка прямо. Такая опасная женщина, эта ваша дочка. И выглядела так страшно. Очень она вас любит. Я таких знаю — они, если дело касается кого-то, кого они любят, могут и в морду дать, и ножом пырнуть. Моя жена Эмилия тоже такая…
Он отвернулся, чтобы массажист не видел Его слез. Стиснул зубы и проглотил комок в горле.
— И тогда я подумал, что вы очень нужный. Причем проснувшийся и ходячий. А потом я из любопытства вас погуглил — вы написали больше научных статей, чем я прочитал сказок своей дочери. Я в них, конечно, ничего не понял. Лоренция вообще считает меня просто болваном.
— Как будто она сама у нас прямо гений и что-то поняла, ха-ха! — засмеялся он громко.
— Но теперь к делу. Я вас буду очень мучить. У вас мышцы сейчас как вислый, мягкий, непригодный к делу пенис. А должны быть напряженные и твердые, как бедра. Вы же помните твердость своих бедер? Например, когда вы едете на велосипеде — помните? Вот приблизительно такая твердость должна к вам вернуться. То, что я буду делать с вами, вам будет неприятно, возможно, это будет вас раздражать, даже злить. Вы будете испытывать боль.
Через некоторое время я вас возьму на плечо и отнесу в туалет. И там оставлю. И вы там пописаете. Первый раз как положено, стоя и держа его в руке. Это важный момент для каждого мальчика да и для мужчины. Вы будете еще неуверенно стоять вертикально, вы пописаете по-человечески, но у вас не будет сил отойти от писсуара. И поэтому я вас снова взвалю на плечи и отнесу в палату.
— Но придет такой день, я вас уверяю, — продолжал он, — когда вы сами пойдете к этому писсуару. И сами вернетесь. На своих собственных, обновленных ногах. А потом я вас попрошу, чтобы вы снова туда пошли. И буду ждать у сортира. И уже вы меня возьмете на плечи! Вы — меня! И пронесете по всему коридору на спине. И вот тогда и вы, и я, и некоторые наблюдатели в пижамах в этом коридоре — мы все подумаем: вот же, эбёна мач, получилось!
И тогда я уже вам не буду нужен. И именно в этот момент меня охватит огромная, самая что ни на есть огромнейшая радость. Вы же понимаете меня, правда? Понимаете, чего я хочу?
— Мы ведь хотим одного и того же? — добавил он и посмотрел Ему в глаза.
Он ощутил вдруг в эту секунду близость к этому еще несколько минут назад совершенно чужому человеку. У этого человека была цель. И он ее отлично сформулировал. Так красиво. Дойти на собственных ногах до писсуара и однажды на обратном пути из сортира понести кого-то на спине. Четко сформулированные условия достижения цели. И к тому же — видимые результаты. Это что-то! Это же готовый проект! Внезапно все, чем Он занимался, в одну минуту, все эти Его долбаные, никому не нужные алгоритмы, все эти сотни страниц шифров и кодов, все эти писанные по ночам отчеты, инструкции, документация, идиотские переговоры с охранниками, которые будили Его в пять часов утра, когда Он засыпал в кабинете, — все это показалось Ему таким незначительным, таким несущественным в сравнении с этой самой обычной целью: дойти до туалета на собственных ногах. До туалета, который находится в нескольких десятках метров от того места, где Он лежит, вялый и беспомощный, как поникший пенис, о котором только что упомянул этот парень, говоря о своем проекте. Все Его достижения казались Ему сейчас крайне незначительными. Он вспомнил, что сказала Ему Сесилька во время их прервавшегося разговора вчера утром: «Папс, у тебя впереди теперь самый важный проект в жизни».
