Алекс помнил последнюю встречу с Бобби перед его смертью. Они поехали на любимый пляж, где родились многие прекрасные общие воспоминания, но теперь все было иначе. Ни волейбола, ни летающих фрисби или мячей, никакого скольжения по волнам прибоя. Тело Бобби стало хрупким и слабым. У него едва хватило сил, чтобы с минуту простоять, выйдя из машины, хоть Алекс его и поддерживал. Сердце у Алекса разрывалось, когда он видел, что каждое движение причиняет другу боль.
Через несколько дней ему позвонила Виктория: Бобби не стало.
Смерть друга сильно изменила Алекса. Он пообещал себе жить за обоих – за себя и за Бобби. Все приключения, которые хотел пережить Бобби, Алекс переживет за него. Он поклялся, что никогда не будет воспринимать жизнь как должное, так как понял, что ее могут отобрать в любую минуту. Бесконечно деятельная натура Алекса, его беспредельная энергия, его стремление делать все сейчас, тотчас же, немедленно часто раздражали Ким. Она так и не поняла, что Алекс жил за двоих.
Звук шагов Виктории вернул его к реальности.
– Итак, Алекс, – сказала она, усаживаясь в кресло, – рассказывай, что я пропустила. Не могу поверить, что у тебя такие большие дети! Я чувствую себя старухой!
В плеске волн и теплоте ее голоса было нечто такое, отчего Алекс понял: можно раскрыться и поделиться с ней своими проблемами. Он знал, что Виктория выслушает без осуждения. Он заговорил, и слова поспешно рванулись из него, торопясь быть выслушанными и понятыми. Он выложил все – про машину, про расставание с Ким, про долги, про неотступное чувство крушения иллюзий, от которого он никак не мог отделаться.
Виктория была хорошей слушательницей. Она не вклинивалась в его монолог и не пыталась сопереживать. Ни разу не перебила его просто так – только чтобы задать уточняющие вопросы. Она внимательно слушала то, что он говорил.
– Вот честное слово, Виктория, я просто не понимаю! Не знаю, как я оказался в таком положении. Мне казалось, я к чему-то иду. Мне казалось, у меня идеальная семья. Но теперь я оглядываюсь вокруг – и все рушится, – закончил Алекс, уставившись на выбеленный солнцем деревянный стол.
Виктория задумчиво кивнула, вглядываясь в его лицо, словно пытаясь что-то определить. Неожиданно она встала и поманила Алекса:
– Иди за мной, я хочу тебе кое-что показать.
Она пошла в дом, двигаясь на удивление проворно для женщины ее возраста. Алекс выбрался из кресла и зашагал следом, пытаясь не отстать от нее.
В доме Виктории сильно пахло лавандой и благовониями – немного чрезмерно, на вкус Алекса. Откуда-то фоном доносились мягкие звуки ситара
[4]. Оглядевшись, Алекс увидел палочку благовоний, тлевшую в горшочке ручной работы в углу рядом с ковриком для йоги. Один угол кухонной столешницы занимали свежие фрукты и овощи, разложенные возле горшочков с душистыми травами. Рядом с блендером лежала раскрытая книга «Библия зеленых смузи». С каких это пор Виктория заделалась убежденной хиппи?
– Сюда, – позвала она его.
Алекс сообразил, что голос ее доносится из-за распахнутой двери, частично скрытой нитями бус, украшенных маленькими слониками и колокольчиками. Колокольчики мягко звякнули, когда он прошел сквозь занавеску, ориентируясь на голос женщины. Виктория стояла перед красивой шахматной доской из красного и черного мрамора, величественно расположившейся на бамбуковом столике, похожем на те, что так любят ставить в бистро. Алекс на мгновение растерялся, потом на него накатило узнавание.
– Только не говори мне, будто ты забыл, что это такое, – поддразнила Виктория. С подачи матери Бобби научился играть в шахматы еще маленьким мальчиком. Алекс втянулся в эту игру благодаря Бобби, хотя никогда не играл так хорошо, как его друг. Иногда их обоих обучала Виктория, показывая новые ходы, и они отрабатывали их, играя друг с другом. При виде доски у Алекса защемило сердце, но в этой тоске была и утешительная нотка – точно ниточка, протянутая из прошлого в настоящее, или возвращение домой после долгой разлуки.
– Конечно, не забыл, разве я смог бы! – в тон ей отозвался Алекс. – Еще скажи мне, что ты не помнишь, кто в последний раз выиграл!
– Ха! Насколько мне помнится, это был единственный раз, да и то потому, что мне было тебя жаль. Избирательная у тебя память, как я погляжу!
– Хо-хо, действительно, воды утекло немало. Это же та самая доска, верно? Кажется, я с тех пор ни разу не играл в шахматы.
– Ну, тогда я, пожалуй, не буду сразу брать тебя в оборот, – Виктория продолжала добродушно подтрунивать.
– А ты по-прежнему недурно играешь, да, Виктория? – спросил Алекс.
Хмыкнув, Виктория ответила:
– Недурно? Мы оба знаем, что недурно – это не то слово. Давай начнем, Алекс.
Виктория села за столик и пригласила своего гостя устроиться напротив. Ее лицо чуть посерьезнело.
– На самом деле раньше я проигрывала намного чаще, пока не научилась смотреть на вещи с правильной точки зрения. Бо́льшая часть моих проигрышей в шахматах была вызвана ловушками – ловушками, которых я не видела, потому что не знала, как их искать. В отношении шахмат слово «ловушка» обозначает маневр, который искушает противника совершить проигрышный для него ход. Если умеешь замечать ловушки заранее, проблем нет. Если не умеешь, вероятнее всего, проиграешь.
Не все ловушки по природе своей очевидны. Они используют преимущества плохой игры противника, особенно на начальных стадиях матча. Можно узнать о ловушках трудным путем – путем проб и ошибок. Но лучше учиться у того, кто уже умеет их видеть и обходить. Знание всего нескольких простых тактических приемов способно спасти шахматиста от катастрофы.
Алекс внимательно выслушал и кивнул. Виктория продолжала:
Это важно
Можно узнать о ловушках трудным путем – путем проб и ошибок. Но лучше учиться у того, кто уже умеет их видеть и обходить.
– Великие шахматисты блестяще избегают чужих ловушек и мастерски создают свои. Некоторые шахматные ловушки так опасны, что имеют собственные имена. Слышал когда-нибудь о ловушке Монтичелли
[5] или гамбите Блэкберна-Шиллинга
[6]? Думаю, нет. Это потому что ловушки остаются хитрыми маленькими дьяволятами – пока не изучишь их и не научишься видеть их приближение.
