Он подошел к двери и негромко подозвал дежурного. Вошел коренастый лысый мужчина, вытирая руки о грязный передник. При виде лежащего тела он отпрянул, побледнев.
– Сердечный приступ, Спайк, – пробормотал Харрисон. – Проследи, чтобы о нем как следует позаботились.
Детектив сунул Спайку в руки несколько смятых банкнот и вышел прочь. Харрисон, хоть и был суров, но платил свои долги мертвым так же, как и живым.
Через несколько минут он уже стоял у телефона.
– Это ты, Хулиген?
Прогремевший на дальнем конце провода голос заверил, что там действительно находился начальник полиции.
– От чего умер Джоб Хопкинс? – не теряя времени, спросил детектив.
– От сердечного приступа, вроде бы. – В голосе начальника слышалось удивление. – Случился он внезапно, позавчера, когда Хопкинс курил свою послеобеденную сигару, как указано в отчете. А что?
– Кто охраняет Уиллоби? – продолжил Харрисон, не ответив.
– Лаво, Хансон, Макфарлин и Харпер. Только я не понимаю…
– Этого недостаточно, – бросил Харрисон. – Добавьте еще трех-четырех человек и присоединитесь к ним сами.
– Так, слушай, Харрисон! – вскричал Хулиген раздраженно. – Ты что, будешь рассказывать мне, как делать мою работу?
– Конкретно сейчас – да. – Холодная усмешка Харрисона практически чувствовалась в его голосе. – Это как раз в моем ведении. Против нас не белые – это банда желтопузых с Ривер-стрит, и они взяли Уиллоби на прицел. Больше пока ничего сказать не могу. В этом городе слишком много прослушек. Но вы лучше поторопитесь к Уиллоби. И не спускайте с него глаз. Не позволяйте курить, есть и пить, пока я не прибуду. Я тоже выезжаю.
– Хорошо, – послышался ответ. – Ты проработал на Ривер-стрит достаточно долго, чтобы понимать, что делаешь.
Харрисон повесил трубку на крючок и вышел в неясный полумрак Ривер-стрит, где мелькали быстрые тени – сутулые чужеродные фигуры, которые скорее были бы уместны на улицах Гуанчжоу, Бомбея или Стамбула.
Детектив вышел походкой более пружинистой, чем обычно, и более агрессивно поводя плечами. Это выдавало в нем настороженность и напряжение. Он знал, что был отмечен смертью с того момента, как заговорил с Джои Гликом. Стив не пытался себя обманывать – было очевидно, что шпионы его противника знали, что Джои встретился с ним перед смертью. Они могли не знать лишь того, как много он успел рассказать, и посему представляли еще бо́льшую опасность. Харрисон здраво оценивал свое положение. Он знал, что единственным в городе, кто мог противостоять Яргузу Баролассу, был он сам, благодаря своему многолетнему опыту разгадывания хитрых и порой страшных загадок Ривер-стрит, что кишела коричневыми и желтыми преступниками.
– Такси?
К обочине, предвосхитив его зазывающий жест, подъехала машина. Лица водителя не было видно из-за темноты, а на лоб была низко сдвинута кепка, пусть это и казалось вполне естественным. Так что стоящий на тротуаре детектив никак не мог сказать, белым он был или нет.
– Да, – буркнул Харрисон, широко открывая дверь и вваливаясь в салон. – Парк-плейс, пятьсот сорок, да поживее.
Такси с ревом понеслось мимо еле ползущих машин – вниз по темной Ривер-стрит, затем по Тридцать пятой авеню, а оттуда свернуло в узкий переулок.
– Короткая дорога? – спросил детектив.
– Да, сэр. – Водитель не обернулся, но, ответив, издал какой-то шипящий вдох. В его такси перегородки между ним и задними сиденьями не было, и Харрисон, нагнувшись вперед, прижал водителю между лопаток пистолет.
– На следующем повороте сверни вправо и езжай по тому адресу, куда я сказал, – вполголоса проговорил он. – Или думаешь, я не вижу твоей желтой шеи в свете фонарей? Езжай, да осторожнее. Попытаешься во что-нибудь врезаться – начиню тебя свинцом еще до того, как ты успеешь повернуть руль. И не валяй дурака – ты не первый, кем мне придется воспользоваться ради службы.
Водитель повернул голову, чтобы бросить быстрый взгляд на мрачное лицо своего поработителя. Он вел машину с разинутым ртом, его медного оттенка лицо стало пепельным: репутация Харрисона как охотника на порочных обитателей Восточного квартала возникла не на пустом месте.
– Джои был прав, – процедил Харрисон сквозь зубы. – Не знаю, как тебя зовут, но я тебя видел в притоне Яргуза Бароласса, что он держал на Левант-стрит. Нет уж, мы с тобой не прокатимся, не сегодня. Я эту уловку знаю, меднолицый. Ты думал прикинуться, что случилась какая-то поломка или закончился бензин – в каком-то особом месте. Любой предлог – лишь бы выйти из машины и оказаться вне досягаемости чистильщиков, которые прячутся где-нибудь с обрезами. Но теперь лучше надейся, что никто из твоих друзей нас не увидит и ничего не выкинет, потому что у этого револьвера есть спусковой крючок и он взведен. И сам я не погибну, не спустив его.
Остальная часть поездки прошла в молчании, вплоть до появления впереди самого Саут-парка – погруженного в темноту, за исключением ряда фонарей вдоль границ, из-за того что городская администрация экономила на освещении.
– Сворачивай в парк, – приказал Харрисон, и они двинулись вдоль улицы, проходившей прямо по нему к самому дому Джеймса Уиллоби. – Выключи фары и поезжай, куда я скажу. Просто держись между деревьев.
В темноте автомобиль скользнул в густую рощу и там остановился. Пошарив левой рукой в кармане, Харрисон вынул маленький фонарик и пару наручников. Выбираясь из машины, он был вынужден отвести дуло пистолета от спины своего узника, но ствол все равно угрожал монголу, на которого попадал небольшой круг света, излучаемый фонариком.
– Выбирайся, – приказал детектив. – Да, вот так, медленно и спокойно. Тебе придется побыть здесь какое-то время. Я бы предпочел не забирать тебя в участок прямо сейчас – по ряду причин. Одна из них состоит в том, что я не хочу, чтобы твои дружки прознали, что я взял над тобой верх. Надеюсь, они будут терпеливо ждать, когда ты привезешь меня туда, где со мной можно расправиться… Да, как думаешь?
Монгол, сделав отчаянное усилие, выбил фонарик из руки детектива и поверг их обоих во тьму.
Цепкие пальцы Харрисона, будто тиски, сомкнулись на рукаве противника, и в то же мгновение он инстинктивно выставил свой револьвер сорок пятого калибра, чтобы предотвратить удар, который, как он знал, неминуемо должен был последовать. О вороненую сталь яростно звякнул нож, и Харрисон, подцепив ступней лодыжку водителя, с силой ее дернул. Оба повалились на землю, и нож при падении резанул по пальто детектива. Затем ствол его револьвера вслепую обрушился на бритый череп, и противник обмяк.
Учащенно дыша и бормоча под нос ругательства, Харрисон достал фонарик и наручники и принялся заковывать своего пленника. Монгол лежал совершенно без чувств – встретить удар самого Стива Харрисона было делом нешуточным. А если бы он пришелся поточнее, то череп, несомненно, смялся бы, как яичная скорлупа.
В наручниках, с кляпом из лоскутов собственного пальто во рту и с ногами, связанными ими же, монгол был помещен в машину, после чего Харрисон повернулся и зашагал по тенистому парку к восточной изгороди, за которой начиналась усадьба Джеймса Уиллоби. Он надеялся, что последнее происшествие даст ему небольшое преимущество в этой слепой битве. И в то время как монголы ждали, пока он доберется до ловушки, которую ему, несомненно, заготовили, он, пожалуй, мог провести некоторую разведку.
