В глазах Ричарда играл порочный, безумный блеск, но дуло пистолета не двигалось, и Харрисон стоял, беспомощно сжимая свои огромные кулаки.
– Вы ляжете здесь, с пулей в голове, рядом с этим дураком Питером! – продолжал распаляться Ричард. – И будете лежать до тех пор, пока ваши кости не сгорят и не рассыплются, и никто не сможет сказать, отчего вы умерли! Отряд застрелит Джоэла Миддлтона, не дав вымолвить и слова. Сол проведет оставшиеся ему дни в лечебнице! А я спокойно отосплюсь в своем городском доме до восхода, а затем проживу отмеренные годы в богатстве и с добрым именем. Меня никогда не будут подозревать… никогда…
Он смотрел в черный прицел, глаза горели, зубы меж накрашенных губ обнажились, будто волчьи клыки. Палец огибал спусковой крючок.
Харрисон в отчаянии припал к земле, готовый с голыми руками броситься на убийцу и попытаться противостоять без оружия горячему свинцу, извергаемому из черного дула, а затем…
Дверь пробили внутрь за его спиной, и в зловещем свете показалась высокая фигура в промокшем плаще.
Бессвязный вопль вознесся к самой крыше, и пистолет в руке изгнанника прогремел. Снова и снова он грохотал, наполняя комнату дымом, и раскрашенная фигура дергалась от разрывающего ее свинца.
В дыму Харрисон увидел Ричарда Уилкинсона: тот, падая, тоже пытался стрелять. Пламя прорвалось через потолок, и в его ярких бликах детектив разглядел раскрашенную фигуру на полу и высокого человека, в нерешительности стоявшего в дверном проеме. Ричард кричал в агонии.
Миддлтон швырнул свой опустевший пистолет к ногам Харрисона.
– Я услышал стрельбу и пришел, – прохрипел он. – Полагаю, вражда окончена!
С этими словами Джоэл рухнул безжизненным грузом, но Харрисон поймал его на руки.
Крики Ричарда достигли невыносимой высоты. Крысы лезли из своих нор: туда проникала текущая по полу кровь, сводя их с ума. Они превратились в хищную орду, не внимавшую ни плачу, ни огню, а движимую лишь собственным дьявольским голодом.
Они захлестнули и мертвеца, и умирающего темно-серой волной – и белое лицо Питера исчезло под ней, а крики Ричарда становились все ниже и приглушеннее. Умирающий корчился, наполовину скрытый за серыми тельцами, рвущими его, сосущими хлещущую кровь и срывающими плоть с костей.
Харрисон отступил через дверь, неся мертвого изгнанника. Джоэл Миддлтон, изгой и преступник, все же заслуживал лучшей участи, чем та, что досталась его убийце. Но чтобы спасти негодяя Ричарда, детектив не пошевелил бы и пальцем, даже будь у него такая возможность.
Впрочем, такой возможности не было. Кладбищенские крысы провозгласили собственную власть. Выйдя на двор, Харрисон осторожно опустил свою ношу на землю. Сквозь шум пламени все еще прорывались жуткие сдавленные крики.
Через пылающий дверной проем он увидел всю ужасную картину: окровавленная фигура, вертикально приподнявшись, пошатывалась на ногах, облепленная сотней яростно цеплявшихся тел. На миг детективу почудилось лицо, которое уже и лицом нельзя было назвать – лишь слепой, кровавой маской на черепе. Затем всю эту омерзительную сцену скрыла пылающая крыша, с оглушающим грохотом рухнувшая вниз.
На фоне неба взметнулись искры и поднялось пламя – в эту минуту стены повалились вовнутрь. Харрисон, потащив за собой мертвеца, побрел прочь. Охваченный бурей рассвет уже вяло поднимался над заросшими дубом хребтами.
Клыки алчности
1
– Только так можно пройти на болота, мистер.
Проводник Стива Харрисона указал длинным пальцем на узкую тропу, вьющуюся между вечнозеленых дубов и кипарисов. Харрисон пожал мощными плечами. Вид был негостеприимный: под вечерним солнцем длинные тени тянули свои пальцы в укромные низины среди мшистых деревьев.
– Вам бы обождать до утра, – предложил долговязый проводник в яловых сапогах и обвисшей рабочей одежде. – Уже темнеет, а мы не хочем остаться на болотах ночью.
– Я не могу ждать, Роджерс, – ответил детектив. – Тот, кого я преследую, до утра может удрать.
– Ему придется вернуться по этой тропе, – сказал Роджерс, пока они стояли в нерешительности. – Другой дороги нет. Если он вздумает пробраться на горку с той стороны, то угодит в трясину или попадется аллигаторам. Их тут много. Он же не знает болот, ага?
– Не думаю, что он видел хоть одно в жизни. Он городской.
– Тогда он точно не уйдет с тропы, – убежденно предрек Роджерс.
– С другой стороны, может и попытаться – он же не понимает, насколько это опасно, – проворчал Харрисон.
– А что вы говорите, он сделал? – продолжил Роджерс, угодив коричневым от табака плевком в жука, который полз по темному суглинку.
– Всадил нож в голову старику-китайцу и украл все его сбережения – десять тысяч долларов тысячными купюрами. У старика осталась маленькая внучка, которая, если не вернуть денег, останется ни с чем. Поэтому я и хочу поймать эту крысу, прежде чем она сгинет в трясине. Нужно вернуть деньги ребенку.
– Так вы думаете, китаец, которого несколько дней как тут видали, то был он?
– Больше некому, – буркнул Харрисон. – Мы преследовали его через пол-Америки, отрезали от границ и портов и уже почти взяли, но он каким-то образом ускользнул. Кроме как здесь, прятаться ему было практически негде. Я слишком долго за ним шел, чтобы теперь отпустить. Если он утонет в болоте, мы, скорее всего, его не найдем, а значит, пропадут и деньги. Старик-китаец, которого он убил, был честным, порядочным человеком. А этот тип, Ун Шан, – сущий негодяй.
– Там он таких же дурных людей и повстречает, – рассудил Роджерс. – На болотах живут одни только негры. Не обычные черномазые, что живут в городке. Эти приехали лет пятьдесят-шестьдесят назад – бежали с Гаити или еще откуда-то. Тут же близко до побережья. Они желтее кожей и с болот почти не сходят. Держатся кучкой, пришлых не жалуют. А это что такое?
Едва они обогнули изгиб тропы, как увидели прямо перед собой какое-то тело – черное, в красных пятнах, оно лежало на земле и, слабо постанывая, шевелилось.
– Негр! – воскликнул Роджерс. – Ножом ранили.
Не нужно было быть профессионалом, чтобы это понять. Когда они склонились над лежащим, Роджерс его опознал:
– О, да я этого парня знаю. Он не из болотных крыс. Это Джо Корли, он в том месяце прирезал другого негра на танцах и утек. Вижу, с тех пор и скрывался на болотах. Джо! Джо Корли!
Раненый простонал и закатил стеклянные глаза. Его кожа стала пепельной – смерть была уже близка.
– Тебя кто порезал, Джо? – спросил Роджерс.
– Болотный Кот! – голос раненого был едва слышен.
Роджерс выругался и со страхом огляделся вокруг, словно ожидая, что кто-то выскочит на них из-за деревьев.
– Я пытался выйти оттуда, – пробормотал негр.
