Сам балкон был не очень большой – метра три в длину и метр в ширину, – но панорама с него открывалась потрясающая. Глянешь направо, и прямо перед тобой обнесенная стеной крепость Эс-Сувейра. Со своей неприступной точки обзора я почти с картографической ясностью наблюдала всю необузданную неповторимость города – средневековые укрепления, хитросплетения улочек и переулков, льнущие друг к другу строения и людские потоки.
Потом, когда глянешь налево, взор упирается в бескрайние просторы Атлантики.
А разве есть более умиротворяющее зрелище, чем необъятная водная ширь? Особенно если эта водная ширь – связующее звено с домом?
На балконе стояли два сложенных шезлонга и небольшой столик. Я сразу представила здесь Пола. Перед ним разложены альбомы, карандаши, уголь. Он увлеченно работает, запечатлевая небо, море, зубчатые крыши, необычную живописную мешанину, простирающуюся прямо под нами. Я сидела бы рядом в другом шезлонге, склонившись над учебником французского, разбиралась бы в непростых тонкостях сослагательного наклонения после утреннего занятия с репетитором.
– Неплохо, да? – произнес Пикар, теперь уже более дипломатичным тоном, после того как я нагрубила ему несколько минут назад.
– Ничего.
Я вернулась в спальню. Никогда не обсуждайте цену, любуясь бесподобными красотами. Пикар вошел следом.
– Я видела подтверждение, которое мой муж получил от вас, – сказала я.
– Непосредственно от меня он ничего не получал.
– Значит, от вашего работника, занимающегося бронированием.
– Мадам, у нас не отмечено…
– Но я видела ваше подтверждение. И знаю, что вы согласились сдать нам на месяц номер с балконом и видом на море за триста пятьдесят дирхамов в сутки.
– Не этот полулюкс. А на данный момент это единственный свободный номер…
– Будьте же благоразумны.
– Вы считаете меня дураком? – спросил Пикар, снова переходя на надменный тон.
– Я начинаю подумывать о том, чтобы связаться со своим заместителем, который сейчас управляет моей бухгалтерской фирмой в Штатах, и попросить, чтобы она нашла ваше подтверждение и отправила его мне. Потом я найду местное ведомство по туризму и сообщу про ваши махинации с ценами.
– Я вынужден попросить вас удалиться.
– Жаль. Неплохой номер… и вы могли бы сдать его нам на месяц. Но… решать вам, сэр.
С этими словами я повернулась и направилась к выходу. Не успела я дойти до двери, как он сказал:
– Я готов поселить вас здесь за шестьсот дирхамов в сутки.
– Четыреста, – бросила я, не оборачиваясь.
– Пятьсот пятьдесят.
– Пятьсот, включая завтрак и стирку.
– Вы хотите, чтобы мы стирали вашу одежду каждый день?
– Два раза в неделю. У нас с собой мало вещей.
Молчание. Пикар большим пальцем потирал указательный – верный признак волнения.
– И вы останетесь здесь на целый месяц? – уточнил он.
– Могу показать вам наши обратные билеты.
– Учитывая оговоренный тариф, я попросил бы сразу внести всю сумму.
Теперь, я чувствовала, чаша весов перевесилась в его сторону. Но, обведя взглядом номер, лучезарную синеву североафриканского неба, придающую ясность всему, что есть вокруг, я поняла, что надо принимать решение. С учетом завтраков и стирки, а также скидки на двести дирхамов за ночь, в целом я сэкономила нам тысячу долларов. Я также догадывалась, что отныне Пикар будет вести себя относительно цивилизованно.
– Хорошо, сэр, – сказала я. – Договорились… но я хочу получить письменное подтверждение нашего соглашения о цене, прежде чем я вручу вам свою кредитную карту.
Он снова поджал губы:
– Très bien, madame
[31].
– Кстати, вы не знаете кого-нибудь, кто согласился бы ежедневно давать мне уроки французского? Хотелось бы усовершенствовать свои знания языка, научиться говорить на нем более бегло.
– Конечно, кого-нибудь найдем.
Мы спустились вниз. Пикар зашел за стойку регистрации. На листке почтовой бумаги с логотипом гостиницы он указал продолжительность нашего пребывания в отеле и стоимость номера в сутки – 500 дирхамов. Поставив свою подпись, он отдал мне подтверждение. Я вручила ему свою «Визу», наблюдая, как он оформляет согласованный платеж. Договор был заключен, и мы обменялись рукопожатием. Потом я отыскала глазами Пола. Он сидел за столиком у входа в гостиницу и, потягивая мятный чай, смотрел на улицу за окном.
– Пожалуйста, распорядитесь, чтобы наш багаж подняли наверх, – попросила я Пикара.
– Très bien, madame.
Он знаком велел портье отнести наши вещи в номер.
Пол вскочил на ноги, с изумлением глядя на меня.
– Не говори, что мы остаемся, – произнес он.
– Пойдем посмотришь номер.
Я повернулась и пошла наверх. Почти сразу Пол последовал за мной. Мы поднялись на второй этаж, прошли по узкому коридору, затем – по последней маленькой лестнице, состоявшей всего из нескольких ступенек. Войдя в номер, я, не задерживаясь ни в одной из двух комнат, прямиком направилась на балкон. Я стояла там, подставляя лицо солнцу, светившему мне прямо в глаза, смотрела на синие крыши, в которых, как в зеркале, отражалась обесцвеченная лазурь неба, на волнующиеся воды Атлантики, искрящиеся в ослепительном сиянии, и мне хотелось любоваться и любоваться этой несравненной красотой. Хотелось восхищаться тем, что я здесь, на западной оконечности Северной Африки, возвышаюсь над средневековой мединой
[32], собираясь провести целый месяц в этом чужеродном, но (я уже могла бы сказать) удивительно притягательном уголке нашей планеты. Сбежать от рутины и оказаться здесь… это же просто чудо. И этим чудом я обязана человеку в соседней комнате, человеку, с которым я очень хочу жить в счастье.
Я почувствовала руки Пола на своих плечах.
– Вид потрясающий, – прошептал он.
– А номер?
– Лучше не бывает.
– Остаемся?
Он развернул меня к себе лицом и стал пылко целовать. Близость его тела, его ладони, скользнувшие под мою футболку и поглаживающие мне спину, его возбуждающаяся плоть, обжигающая мое бедро, пробудили во мне острое желание. Желание чудесным образом раствориться в нем, забыв про усталость, гнев, сомнения.
И я притянула его ближе к себе. Ладонью накрыла его пах, чувствуя, как он возбуждается еще сильнее. Мельком глянув через плечо, дабы убедиться, что дверь закрыта и наши чемоданы в номере, я повела его к постели. Мы упали на кровать. А потом принялись стягивать друг с друга одежду. Исходя соками, изнывая по нему, я позволила Полу тотчас же овладеть мной. Обхватила его ногами, чтобы он проник глубже. Желание, снедавшее меня, было столь нестерпимым и всепоглощающим, что я в считаные мгновения дважды достигла оргазма. Казалось, Пола это только распалило еще сильнее. Его толчки стали более глубокими, размеренными, вознося меня на край некой умопомрачительной бездны, с которого я снова полетела кувырком, чувствуя, как мое существо вибрирует всеми нервными окончаниями. Я ощущала, как всегда, что Пол достигает предельного напряжения, но, будучи бесподобно искусным любовником, он не дает ему выхода, стремясь продлить мгновения физического беснования двух тел, слившихся в накале безумной страсти. В конце концов напряжение стало невыносимо, он застонал громче, еще больше набух и затвердел во мне. Еще несколько пронизывающих толчков, и он вдруг с криком стал изливаться в меня, содрогаясь всем телом.
