– Она живет по этому адресу. Можете доставить меня туда?
– А что скажет полиция?
– Я в долгу не останусь.
– Если я отвезу вас в Касабланку, инспектор замучает меня допросами. Может, даже закроет мое кафе. Поэтому…
– Тогда найдите того, кто сможет отвезти меня туда.
– Десять тысяч дирхамов.
Почти 1100 долларов.
– Это шутка?
– Это цена. Не устраивает – езжайте автобусом. В полночь как раз есть рейс. Правда, полиция на автовокзале всегда держит своих людей, которые следят за тем, кто приезжает в город или уезжает. Марокко – страна полицейских. Очень вежливых полицейских. Но все в той или иной мере находятся под наблюдением.
– Тогда как же Пол покинул город незамеченным?
– Ему помогли.
– Я тоже прошу вас о помощи.
– Я назвал цену.
– Я могу дать только четыре тысячи дирхамов наличными.
Пауза. Фуад встал.
– Ждите здесь, – сказал он и скрылся в глубине кафе.
Я глянула в сторону Мухаммеда. Он робко помахал мне рукой. Я помахала ему в ответ, а сама подумала, что Фуад, возможно, вернется в сопровождении полицейских, которым он сообщил, что я улизнула из гостиницы и пытаюсь всучить ему взятку, чтобы он вывез меня из города.
Спустя пару минут Фуад вернулся, один.
– Договорились, – шепнул он. – Четыре тысячи дирхамов в один конец до Касабланки. Платите мне сразу.
– Когда уезжаем?
– Прямо сейчас.
Глава 12
Мы ехали в дряхлом «пежо» с никудышней подвеской, который то и дело самопроизвольно испускал выхлопные газы. Двигались мы со скоростью 80 километров в час, и всю дорогу мотор, явно находившийся на последнем издыхании, с завидной регулярностью громко чихал. Эти зловещие шумы, казалось, ничуть не смущали водителя Симо, жилистого нервного мужчину лет пятидесяти, которого постоянно мучил сухой кашель, присущий заядлым курильщикам. Все четыре часа, что мы ехали до Касабланки, он не выпускал изо рта сигареты. Выкурив одну почти до фильтра, он тут же брал другую из быстро пустеющей пачки, лежавшей на пассажирском кресле.
Симо настоял, чтобы я села сзади. Я опустила стекла с обеих сторон, чтобы сигаретный дым в салоне не задерживался и был хоть какой-то сквозняк, а то ночь выдалась безветренная и клейкий влажный воздух обволакивал, словно кленовый сироп. Симо также дал ясно понять, что он просто согласился довезти меня до места и во всем остальном не желает иметь со мной никаких дел. Когда я спросила, знает ли он адрес, что дал ему Фуад, записав его по-арабски, Симо кивнул. В ответ на мой вопрос, велика ли вероятность, что в дороге нас могут остановить полицейские, он просто пожал плечами.
Пока мы были в кафе, Фуад предупредил меня, что Симо не отличается разговорчивостью. Перед самым отъездом я подошла к Мухаммеду. Объяснила ему, что мне придется уехать, и попросила никому об этом не говорить.
– Но Мира встревожится, если вы не вернетесь.
– Передай Мире, что я отправилась на поиски мужа. Она никому не скажет. Она мне обещала. И ты, пожалуйста, пообещай, что не выдашь мой секрет.
Затем я достала купюру в сто дирхамов и вложила деньги ему в руку. Мухаммед вытаращил глаза.
– Shukran, shukran, – поблагодарил он.
– Эти деньги я даю тебе, а не твоему отцу. Думаешь, он не станет интересоваться, куда я делась?
– Я дам ему пятьдесят дирхамов, которые вы мне заплатили. Он будет молчать.
– Я желаю тебе всего самого хорошего, Мухаммед.
– Да помилует вас Аллах, madame.
Я быстрым шагом вернулась в кафе. Фуад повел меня через кухню, маленькое тесное помещение, где клубился пар, как в аду, и двое мужчин в грязных, мокрых от пота белых футболках жарили фалафель
[70] и накладывали в тарелки хумус
[71]. Они посмотрели на меня. Фуад наградил их сердитым взглядом, и они тотчас же отвели глаза, продолжая заниматься своими делами.
В следующее мгновение мы оказались в глухом переулке, в который был втиснут древний «пежо». В тени курил сигарету какой-то мужчина. Фуад представил нас друг другу и объяснил, что Симо отвезет меня в Касабланку. Потом он спросил у меня адрес. Я открыла дневник Пола и показала место, где тот был записан. Фуад, в свою очередь, вытащил из заднего кармана маленький скрученный блокнот и из-за уха – карандаш. Смочив слюной грифель, он записал адрес по-арабски и листочек вручил водителю. Потом, отдав Симо какие-то распоряжения, жестом велел ему убраться на некоторое время. Симо растворился в темноте.
– Не хотел, чтобы он видел, как вы отдаете деньги, – объяснил Фуад. – Я потом с ним расплачусь. Его я выбрал потому, что Симо, хоть он и не очень разговорчив, не попытается ограбить вас. Он знает, что будет держать ответ передо мной, если что не так или если он задумает что-то… но он не задумает.
Я полезла в карман и отсчитала 4000 дирхамов. Меня не покидала безумная надежда, что по прибытии в Касабланку я найду Пола в квартире его любовницы и, убедившись, что он жив-здоров, предложу ему вылететь со мной в Нью-Йорк полуденным рейсом. В худшем случае он просто захлопнет передо мной дверь, тем самым положив конец нашему браку, который, в моем понимании, и так уже был разрушен.
Фуад пересчитал деньги. Удовлетворившись полученной суммой, он подозвал Симо и стал что-то говорить ему тихим твердым голосом. Снова показал адрес, записанный на арабском, несколько раз махнул в мою сторону. Потом, опять обслюнявив карандаш, на другом листочке записал какие-то цифры, который, вырвав из блокнота, вручил мне:
– Если возникнут проблемы, звоните мне на этот номер. Но проблем не будет. Симо… он надежный…
Потом Фуад отдал мне пластиковый пакет:
– Ваш муж оставил это здесь, когда пришел в кафе вечером. Я не говорю, что он просил передать его вам, но лучше уж вы сохраните это для него.
– Вы по-прежнему не хотите сказать мне, куда его отвез другой водитель?
– Не могу… я дал ему слово.
– Хотя бы скажите, правильно ли я делаю, что еду по этому адресу?
Фуад поразмыслил с минуту и коротко ответил:
– Insha' Allah.
На все воля Аллаха.
Через пять минут после того, как мы выехали из Эс-Сувейры, я обнаружила, что в задней части салона не работает освещение. Когда я сказала Симо, что лампочка не загорается, он лишь пожал печами. Тогда я попросила, чтобы он остановил машину и исправил свет, поскольку я находилась в кромешной темноте, а мне очень хотелось ознакомиться с содержимым пластикового пакета, который дал мне Фуад. И также хотелось в дороге, которая предположительно должна была занять часа четыре, почитать дневник Пола, хоть меня и пугала перспектива заглянуть в святая святых его разума и души. Возможно, незагорающаяся лампочка служила намеком на то, что мне и не стоит проявлять любопытство. Но сам факт, что сейчас я сидела в раздолбанном автомобиле, сбежав из гостиницы, чтобы найти этого пропавшего человека…
