– Конечно она это знает! Они с Розой читали бульварные газетенки Эми.
– Мама! Как ты узнала? – спросила Мэг, но Флора не позволила ей сменить тему разговора.
– Вы понимаете, что я имею в виду, Гектор. Ходят слухи о его любовных подвигах. Говорят, у него… – Она вытянула перед собой руку примерно на фут.
Мэг нахмурилась. Гектор покраснел. Он подхватил Флору под руку и решительно увлек в коридор. Маргарита подкралась к неплотно прикрытой двери, чтобы послушать, о чем они говорят.
– Флора, не следует говорить невесте в день свадьбы, что ее муж… – Он прошептал слово, которое Мэг расслышать не удалось.
– Мне жаль, что Маркус настаивал, чтобы девочки воспитывались в полном неведении о подобных вещах. Ей нужно это знать, Гектор.
– Зачем? Она узнает это в свое время. Я уверен, Темберлей – не дикарь. Просто расскажите Мэг то, что вам говорила ваша мать, – посоветовал Гектор.
– Она велела мне лежать неподвижно и притвориться, что я сплю, – проворчала Флора.
Маргарита отворила дверь.
– И это все?..
Флора нервно вскрикнула от неожиданности.
Послышалось осторожное покашливание.
– Карета герцога Темберлея ждет вас, милорд, – доложил лакей.
Флора ахнула. Мэг выступила вперед:
– Можете сказать кучеру, что мы будем готовы незамедлительно.
Вошел дворецкий Гектора с букетом розовых роз. У Мэг замерло сердце: неужели от жениха?
– С наилучшими пожеланиями от ее светлости герцогини Темберлей, – пояснил дворецкий.
Мэг взяла букет с легким разочарованием.
– Могу я поздравить вас, миледи? – осведомился дворецкий.
Раздражение вновь закипело в ее душе.
– Спросите меня об этом позже.
Глава 9
Карета остановилась перед церковью Святого Георгия на Ганновер-сквер. Маргарита, глубоко вздохнув, оглядела серый фасад старинного храма. Здание смотрело на нее с явным неодобрением за ее обман. Девушка опустила взгляд на свадебный букет.
Розы для Розы…
Маргарита закрыла лицо от лба до кончика носа самодельной вуалью.
– Красивая вуаль, дорогая, но я не помню, чтобы мы ее покупали. Где ты ее взяла?
Мэг склонилась к матери и прошептала ей на ухо:
– Вуаль, которую мы заказали для Розы, слишком тонка. Сквозь нее все видно. – Она ощутила легкий спазм в животе. – Он уже здесь?
Флора оглядела улицу.
– Другой кареты не видно, – возмутилась она. – А он должен дожидаться тебя.
Гектор взял их под руки и повел вверх по ступенькам.
– Учитывая сложившиеся обстоятельства, я думаю, даже лучше, что он опаздывает. Маргарита – не Роза…
– Как будто он может отличить одну от другой, – пробормотала Мэг, но страх не отпускал ее.
Даже если Темберлей не встречался ни с одной из сестер, наверняка герцогиня рассказала ему о легендарной красоте Розы, когда оформляла помолвку, а внука ее всегда видели рядом только с утонченнейшими красавицами Лондона. Мэг скривила губы: она, без сомнения, первая заурядная женщина, которая осмелится заговорить с ним.
Из-за угла показалась карета, и Флора вытянула шею, пытаясь разглядеть, кто внутри. У Мэг пересохло в горле, когда карета направилась к ним.
– Ну, Маргарита, мужайся, нельзя терять время. Темберлей, может, и не сумеет отличить тебя от Розы, но герцогиня-то тебя узнает. Если она остановит венчание в ту минуту, как ты войдешь в церковь, мы будем выглядеть еще большими дураками, чем если бы признались, что Роза сбежала из-под венца, – сказал крестнице Гектор, беря ее под руку, а другой рукой подталкивая Флору в спину, чтобы поскорее ввести их в храм. – Дурная примета: если жених увидит невесту в подвенечном платье до свадьбы, жди несчастья. В нашем случае это и в самом деле может обернуться большой бедой.
Он отвел их в небольшую каморку в стороне от главного входа.
– Я приду за вами, когда настанет время, – сказал Гектор, затворяя дверь. – Закройте задвижку.
– Ты волнуешься? – спросила Флора дочь. Она выдернула розу из свадебного букета и принялась обрывать лепестки.
Мэг сжала колени, чтобы подавить дрожь.
– Ничуть.
– Меня дважды стошнило, прежде чем я отважилась пройти к алтарю в день своей свадьбы, хотя хорошо знала твоего отца. А ты собираешься обвенчаться с совершенно незнакомым мужчиной… – Лицо Флоры сморщилось. Мэг обняла мать, чтобы та не разразилась слезами.
– Ты испортишь шелк, мама, – ласково сказала она и оглядела крошечное помещение.
Каморка была заполнена молитвенниками и сборниками церковных гимнов, уложенных шаткими стопками. Витраж в маленьком круглом окошке, расположенном высоко, изображал святого Георгия, устремившего глаза к небесам. Он выглядел вполне довольным тем, что там видел. Но Мэг, проследив за его взглядом, обнаружила только паутину на каменном своде.
– Мама, что ты имела в виду, говоря о его мастерстве как любовника? – спросила она. – Я не помню, чтобы об этом писали в бульварных листках.
– Это размер его… – Флора снова ударилась в слезы.
– Значит, он высокий, – задумчиво произнесла Мэг. – Я высокая женщина, и мне бы хотелось, чтобы он был хотя бы одного роста со мной.
Флора подняла на нее покрасневшие глаза.
– Высокий? А при чем его рост?..
Суета и шум перед входом нарушили тишину за стенами их укрытия. Заржал конь, и копыта зацокали по каменным ступеням. Створки двери главного входа в храм с шумом распахнулись и с ужасающим грохотом ударились о стены. Флора отскочила назад и схватила дочь за руку.
– Где моя невеста? Поспешим, пора приступать к венчанию! – раздался звучный мужской голос.
Маргарита в смятении закрыла глаза. Страх неистово забился внутри, тяжелым камнем давя на сердце.
– Насколько я понимаю, он наконец прибыл. – Флора сжала плечи дочери. – Еще не поздно. Мы можем потихоньку выскользнуть за дверь. Никто и не заметит, если мы поторопимся.
На мгновение эта мысль показалась Мэг соблазнительной. Теперь слышались громкие голоса других мужчин. Конь ржал, видимо, выражая протест. Кто-то смеялся. Должно быть, ее жених – в соответствии со своей дьявольской репутацией.
Маргарита посмотрела на дверную задвижку, затем взглянула на святого Георгия. Он как будто подбивал ее бежать, но она строго поджала губы: ведь она не сбежала, даже когда отец продал ее любимых лошадей, не поставив дочь в известность. Не сбежала, когда отец умер, а мать впала в депрессию от горя. Мэг продолжала жить и делала все, чтобы поддержать свою семью.
– Заметим мы – ты, я, Лили и Миньонетта, – когда нам придется покинуть Уиклифф, – ответила она матери.
