Кэмерон осушил свой бокал и налил еще вина, чтобы успокоить нервы, когда в столовую тихо зашла еще одна женщина. Она поставила на стол корзину со свежим хлебом.
– Вы, должно быть, Регина.
Она кивнула и густо залилась краской.
– Это самая вкусная джамбалайя из тех, что я когда-либо пробовал. Ничто не навевает таких приятных семейных воспоминаний, как отменная креольская и каджунская еда, oui? Merci beaucoup
[17].
И вновь женщина молча кивнула и поспешила прочь из столовой.
Пламя свечей отразилось в темных глазах Жозетты, внимательно глядящей на гостя. Кэмерон на мгновение задержал руку с хлебом в воздухе в ожидании, что она объяснит произошедшее в столовой.
Вивьен, прищурившись, посмотрела на кузину.
По лицу Жозетты промелькнула какая-то необъяснимая тень, и она, поудобнее усевшись на стуле, продолжила трапезу. Какая она разная. Сильная и целеустремленная, она за секунду превратилась в исполненную тревоги. Изучение этой женщины во всем ее нагом великолепии станет поистине завораживающим танцем желаний.
Господи, ну откуда такие мысли? Он совершит огромную глупость, если попытается соблазнить ее. Кэмерону просто необходимо было сделать или сказать что-нибудь, чтобы отвлечься от похотливых мыслей.
– Передайте рагу, пожалуйста.
Не говоря ни слова, Алексия подвинула отцу чашу.
– Веди себя культурно, – предупредила племянницу Жозетта. – Что на тебя нашло?
Ну и ну. Воздух в столовой сгустился настолько, что его можно было резать ножом. Возможно, шутка немного разрядит обстановку. Подцепив вилкой довольно крупную креветку и приподняв ее, чтобы получше рассмотреть, он произнес с самым что ни на есть британским акцентом:
– Как думаете, мисс Алексия, прозвучит ли парадоксально, если я назову эту огромную, толстую, жирную креветку лакомым кусочком?
Вивьен захихикала, а Жозетта улыбнулась, в то время как Алексия сунула в рот пропитанный соусом кусок хлеба.
– Ни разу не слыхала слова «парадоксально», так что ничего смешного не вижу, – произнесла она на жутком каджунском диалекте.
– Прекрасно. – Кэмерон широко улыбнулся и откусил половину креветки.
Жозетта же положила свой хлеб на край тарелки.
– Алексия, ты сейчас говорила настолько непонятно и неправильно, что я думаю, тебе стоит извиниться перед отцом.
Кэмерон положил в рот остатки креветки.
– И не раз. Но я готов довольствоваться малым.
Алексия сунула в рот еще один кусок хлеба и пробормотала:
– Когда закончу есть.
Жозетта положила ложку.
– Не разговаривай с набитым ртом. Сначала прожуй. Если не хочешь извиняться, доедай то, что лежит у тебя в тарелке, и ступай в постель.
Алексия громко проглотила еду.
– Но я еще не набила живот. К тому же кузина Регина испекла персиковый пирог. Извинения могут и подождать, потому что, если я начну произносить их сейчас, содержимое моего желудка прокиснет.
Девочка посмотрела на отца и мило улыбнулась.
– Ты же не хочешь, чтобы я отправилась в постель с больным животом, папа?
Кэмерон тихо засмеялся.
– После всего, что ты сегодня натворила? Мне все равно, уйдешь ли ты в постель с пустым или больным желудком. Твоя тетя пробудила во мне любопытство.
Алексия тяжело вздохнула, со стуком положила ложку на тарелку и опустила голову.
– Прости меня за манеру разговора. Я говорила на каджунском наречии лишь для того, чтобы тебя позлить.
Кэмерон ошеломленно посмотрел на Жозетту, и та кивнула.
– Алексия, – произнес он, – смотри на меня, когда говоришь, иначе нам придется просидеть здесь всю ночь.
Девочка подняла глаза, повторила только что произнесенную фразу, а потом добавила:
– У меня джамбалайя стынет.
– Не дерзи, – произнесла Жозетта.
Алексия сложила на груди руки и принялась притопывать ногой.
Ах, маленькая мятежница. Это становилось забавным. Кэмерон осушил свой бокал, наполнил его снова, а потом по примеру дочери сложил на груди руки и затопал ногой.
– Я тоже должен перед тобой извиниться.
Алексия перестала топать.
– Правда?
Будь он проклят, если она отправится завтра к Одали, как и обещала. Нет, он заберет ее с собой в контору и привяжет к стулу, если потребуется, чтобы старая ведьма и пальцем больше не прикоснулась к его дочери.
– Мне не стоило запрещать тебе возвращаться в контору. Утром меня ждут кое-какие важные дела, но если ты приедешь к десяти, мы будем очень рады тебя видеть.
Алексия внезапно оробела.
– А как насчет месье Эббота? Он не придушит меня, едва только я переступлю порог?
Жозетта откинулась на спинку стула и сложила руки на коленях.
– Ах, вот, значит, в чем дело. Не сомневаюсь, для подобных опасений есть веская причина. Смена платья не имеет никакого отношения к тому, что месье Эббот на тебя разозлился, верно?
Последовала долгая пауза, в течение которой Кэмерон и Алексия смотрели друг на друга, безмолвно посылая друг другу сигналы. Неужели ему представилась возможность завоевать доверие дочери, промолчав о ее проделке? Необходимо сделать что-то, чтобы устроить ее будущее и со спокойной душой покинуть Новый Орлеан навсегда.
Что ж, попытаться стоит.
– Ничего особенного не произошло. У меня был долгий день, и нервы немного сдали. Эббот тоже не привык к тому, чтобы его четко составленные планы нарушали незваные гости. Но скоро визиты Алексии станут для него обычным делом.
Сорвавшийся с губ дочери вздох облегчения развеселил Кэмерона. Девочка же потерла глаза, положила в рот густо пропитанный соусом кусок хлеба и с трудом подавила зевоту.
Вивьен вскинула бровь.
– Алексия, доедай скорее, пока не уснула прямо за столом, и я помогу тебе подготовиться ко сну.
Алексия выпятила нижнюю губу.
– Так уже бывало. Но я не попробовала персикового пирога.
Жозетта открыла было рот, но Кэмерон заговорил первым.
– Как насчет того, чтобы отведать его на завтрак, когда будешь полна сил и энергии?
Глаза Алексии округлились, и она некоторое время переводила взгляд с отца на тетю. Затем она улыбнулась, поднялась со своего места, подошла к отцу и к огромному его удивлению запечатлела на его щеке поцелуй.
– Доброй ночи, папа.
На мгновение, но лишь на мгновение его сердце замерло. Когда же Алексия развернулась, чтобы уйти, Кэмерон притянул ее к себе.
