– Ты слишком хорошая. Прости.
– Простила. – Обхватив себя руками за талию, Жозетта уставилась на свои ноги, выглядывающие из-под сорочки, и слегка их подогнула.
Внезапно Кэмерон ощутил весьма опасный приступ чувственного голода. Ну, почему, черт возьми, вид голых ног Жозетты казался ему столь соблазнительным? Крепко сцепив пальцы, чтобы не дотронуться до сидящей рядом с ним женщины, он спрятал их между колен.
– Я удивлен, что ни Вивьен, ни Регина не пришли тебе на помощь, когда раздался стук в дверь, чтобы огреть меня по голове чем-нибудь тяжелым.
– Их нет дома.
Проклятие.
– Стало быть, ты совсем одна в этом огромном доме?
Жозетта кивнула.
– Когда они вернутся?
– Завтра. После полудня. Они уехали навестить отца Регины. У него небольшая ферма за городом.
– Ты всегда оставляешь второй этаж ярко освещенным, точно в Рождество? Или ты делаешь это потому, что в доме никого нет?
Щеки Жозетты залил румянец.
– Второе.
Ну, и что ему теперь делать? Кэмерон не мог уйти теперь, когда Жозетта призналась, что ей не по себе. Но оставшись, он лишь все усложнит. Разве нет?
Можно лечь спать внизу на диване. А пока он думает, как поступить, нужно сменить тему.
– Зачем ты положила куклу вуду мне на подушку?
Жозетта нахмурилась.
– Куклу вуду?
Кэмерон кивнул.
– Ничего такого я не делала.
Кэмерона охватило мрачное предчувствие.
– Так кто же еще мог проникнуть в мой дом через окно? А как вошла ты? Ты ведь так мне и не ответила.
Глаза Жозетты озорно блеснули.
– Подобрала ключи к воротам и входной двери. Как эта кукла выглядит?
Кэмерон расставил большой и указательный пальцы.
– Примерно такого размера. С множеством иголок в паху и одной в странного вида сердце.
– В самом деле? – Жозетта немного отстранилась, облокотилась спиной о перила и теперь внимательно смотрела на Кэмерона своими бездонными глазами. – Сколько именно иголок ты насчитал в паху?
Внезапно ощутив себя полным идиотом, Кэмерон пожал плечами.
– Не знаю. Кажется, пять…
– А сердце? Опиши его. Очень важно, чтобы ты вспомнил детали.
– Пухлое сердце со свисающими с него красными нитями. Я подумал, что эти нити должны были означать кровь.
– А на кончиках ниток были узелки?
– Вроде, да.
– Ты выбросил куклу или оставил у себя?
– Оставил.
– Почему?
Кэмерон нахмурился.
– Что значит – почему? А ты бы сохранила то, что оставил тебе злоумышленник, чтобы выяснить его личность и мотивы поступка? Что он хотел сказать мне этим посланием?
В глазах Жозетты вспыхнул загадочный огонь.
– Мне тоже было бы интересно.
– Ты что-то знаешь, не так ли?
– Возможно, – ответила Жозетта. – Но прежде чем сделать вывод, я должна взглянуть на эту куклу.
Жозетта с минуту изучающе смотрела на Кэмерона. О чем она думала? Зародившееся в ее душе желание просачивалось через поры, обволакивая Жозетту подобно чувственному туману. Проклятие. Со все еще бурлящим в крови вожделением Кэмерон не мог больше сидеть здесь. Что делать? Он так и не нашел лучшего решения, кроме как лечь на диване в гостиной.
– О чем ты думаешь? – мягким, точно бархат, голосом спросила Жозетта.
Будь он проклят, если признается ей в том, какие мысли только что роились в его голове. Поэтому он произнес:
– Рене сказал, что у тебя сегодня были непрошеные гости. Не хочешь рассказать?
Лоб Жозетты прорезали морщины, и она крепче обняла себя за талию.
– Будет хорошо, если ты увезешь отсюда Алексию. Прежде чем она попадет в грязные руки Люсьена. Сегодня утром это чуть было не произошло.
– Что случилось? – Господи, Рене не упоминал, что их кузен тоже нанес визит Жозетте. А потом она узнала об источнике дохода Бастьена. Причем прилюдно. И вот теперь посреди ночи ей на голову свалился он, Кэмерон, ведущий себя как похотливый школьник.
Жозетта убрала с щеки темные локоны.
– Люсьен явился на рассвете. Хотел сманить Алексию на болота. Сказал, что собирался показать ей новорожденных щенков.
Стиснув зубы, Кэмерон с трудом удержался от желания прямо сейчас направиться к Люсьену. Как бы далеко не находилась его берлога.
– У тебя был непростой день.
– Можно так сказать. – Жозетта склонила голову набок и внимательно посмотрела на Кэмерона. – Но это было раньше. А теперь все иначе, верно?
Жозетта выглядела так чудесно босая и в домашней одежде. Волосы обрамляли ее лицо подобно мягкому пушистому облаку, которое так и манило зарыться в него пальцами. Ее глаза приняли задумчивое выражение.
– Теперь моя очередь задавать вопросы, – произнес Кэмерон. – О чем ты думаешь?
– Уверен, что хочешь знать? Ведь я думаю о том, что меня совершенно не касается.
– Хм. Ты меня заинтриговала. Я слушаю.
Жозетта принялась теребить ворот пеньюара.
– Ты был с другой женщиной после смерти жены?
Судя по тому, как дернулись колени Кэмерона, Жозетта поняла, что была права. Это не ее дело. Но на него вновь навалилась эта смертельная усталость. Он провел рукой по волосам, а потом тяжело вздохнул, положил подбородок на ладони и уставился в темноту.
– Нет.
– Спасибо за честность. Теперь мне понятна твоя сдержанность там в коридоре. И еще раньше в саду.
Впервые за последние два года Кэмерон вдруг понял, что никогда ни с кем не обсуждал свою потерю и ее последствия. Поток эмоций угрожал захлестнуть Кэмерона с головой. Но он сдержал его, переключив внимание на Жозетту.
– А как насчет тебя, Жозетта? Ты была с кем-нибудь после смерти мужа?
Она еле заметно покачала головой.
– Я не была ни с кем с самых первых месяцев брака. Да и о них почти нечего рассказать. Мы были женаты всего год.
Проклятие. Кэмерон не знал, что и сказать.
– Тебе нужно выйти замуж снова. Будет ужасно жаль, если такой чудесной, полной жизни женщине, как ты, придется жить одной.
Тихий смех Жозетты поразил Кэмерона.
Она подалась вперед, провела кончиком пальца по его губам и тихо произнесла:
– Почему мы говорим об этом после того, что едва не случилось там в коридоре?
Ощутив очередной прилив желания, Кэмерон втянул носом воздух и схватил Жозетту за запястье, чтобы защититься от ее прикосновения. Однако, вместо того чтобы оттолкнуть ее руку, он позволил ее нежным пальцам вновь скользнуть по его губам.
