– Я очень вам доверяю, Крокстон. Не окажете ли вы мне услугу? Сожгите это письмо, когда окажетесь в открытом море, и развейте пепел по ветру.
Крокстон взглянул на написанное на конверте имя покойной жены Кэмерона, и его брови сошлись на переносице.
– Похоже, я мог бы и не произносить ту небольшую речь несколько дней назад.
Кэмерон кивком указал на конверт, но не произнес ни слова. Все, что он хотел сказать, было изложено на трех листах бумаги. Было чертовски сложно написать эти адресованные Диане слова. Пальцы Кэмерона дрожали, и все же, когда он выговорился, давление стального обруча на грудь немного ослабло.
Странно, но когда Кэмерон ставил подпись, гласящую «Теперь я отпускаю тебя в любящие руки Господа», ему показалось, будто сверкнувшая в небесах молния ударила прямо в него, на мгновение пригвоздив к земле. А потом в открытое окно влетел легкий ветерок, словно Диана посылала ему поцелуй из другого мира, прощаясь навсегда.
Вновь задребезжали корабельные склянки, возвращая Кэмерона в реальность. Развернувшись на каблуках, он сошел на берег, но остановился на причале возле вырезанной из дерева и покрытой масляной краской девушки-сильфиды, закрепленной на носу корабля. Легенда гласила, что в этой уникальной резьбе заключался дух корабля. Ее целью было задобрить морских богов и доставить судно и экипаж в порт целыми и невредимыми. Кэмерон лично заказал изображение девушки, похожей на его покойную жену.
Подняв голову, он увидел, как Крокстон дает сигнал к отплытию. Судно тотчас же пришло в движение. Двое матросов подняли наверх сходни, несколько других повисли на веревочных лестницах, расправляя паруса.
В воздухе раздался металлический лязг поднимаемого якоря.
Сердце Кэмерона подпрыгнуло в груди.
Крокстон вышел на переднюю палубу. Приподняв свою фуражку в приветственном жесте, он кивнул Кэмерону, а потом скрылся на другой стороне палубы.
Клипер покидал порт, увозя на своем борту письмо Кэмерона. Он подождал еще немного, пока паруса раздуются, поймав попутный ветер. Прежде чем Кэмерон успел опомниться, «Диана» начала быстро удаляться от причала, сопровождаемая небольшой стаей чаек. На борту раздались веселые возгласы экипажа.
Кэмерон продолжал стоять до тех пор, пока клипер не исчез за линией горизонта. И едва это произошло, в душе Кэмерона воцарилось какое-то необычайное спокойствие, какая-то легкость, словно он совершил победу над собой, если это можно было так назвать. И внезапно Кэмерон понял. Письмо дало свободу не ему. Это Диану оно освободило от удерживающих ее на земле оков. Решение Кэмерона наконец попрощаться и отпустить жену во всех смыслах этого слова подарило ей пару крыльев, которые помогли ей воспарить на небеса. Эйфория смешалась с желанием подавить рыдания. Нужно уходить отсюда, пока не поздно.
Кэмерон вышел из доков и направился… куда? Он остановился. Проклятие. В офисе он не нужен. Да и возвращаться домой ужасно не хотелось. Алексия и Фелиция наверняка спустились к завтраку и готовы заговорить насмерть любого. Пусть Фелиция делает свое дело. Он не станет вмешиваться.
Так что же делать?
Чувствуя себя опустошенным и не зная, чем заняться, Кэмерон сунул руки в карманы и направился в знакомое место – на площадь Джексона.
Вскоре он обнаружил, что идет по Французскому кварталу среди теснящихся на узких улочках покрытых штукатуркой домов своей юности. Резные кованые ограды словно отдавали ему честь, когда он проходил мимо. Кэмерону достался отец-англичанин, а вот мать его была истинной француженкой. Она и ее сестра, мать Тревора, строго следили за тем, чтобы их дети впитали в себя старые традиции своего окружения. Город в городе – так называли некоторые Французский квартал, в то время как другие и вовсе именовали его не иначе, как страной.
Когда родились сестра и брат Тревора, их отец купил Карлтон-Окс – обширную плантацию в верховьях реки. Кэмерон и Тревор, неразлучные, как родные братья, проводили равное количество времени на плантации и во Французском квартале. Нарушителями спокойствия они стали лишь после смерти своих матерей.
Перед площадью Джексона Кэмерон остановился, чтобы купить крендель у уличного торговца. Он вспомнил тот день много лет назад, когда купил точно такой же для Жозетты. Ее глаза вспыхнули огнем, прежде чем она выхватила лакомство из его руки и убежала прочь.
Отыскав свободную скамью, Кэмерон опустился на нее, чтобы насладиться таким знакомым вкусом. На его губах заиграла еле заметная улыбка. В детстве ему ужасно нравилось гулять здесь с матерью, тетей и Тревором. А какое удовольствие ему доставляло съесть крендель с сахарной глазурью.
Кэмерон взглянул на огромную бронзовую статую генерала Джексона верхом на вставшем на дыбы коне. Город воздвиг это изваяние в самом центре площади, после того как площадь Д’Армс переименовали в честь героя битвы под Новым Орлеаном. Несмотря на то что случилось это, когда его мать была совсем девочкой, она не одобряла нового названия.
Жизнь тогда казалась простой и беззаботной. И кто бы мог подумать, что однажды он будет чувствовать себя чужаком среди своих, а жизнь окажется такой запутанной, что он только и будет ждать возможности сбежать из этого чудесного города?
Интересно, как бы отреагировала его щепетильная мать на внучку – ребенка Тибодо, из-за которого он в сущности и сбежал в Англию? Кэмерон вновь ощутил пустоту в душе. Его мать ничего не знала, потому что к тому времени уже умерла.
Вздохнув, Кэмерон поднялся со скамьи и двинулся в сторону дома. Он свернул с Тулуз-стрит и направился к Рю-Рояль. Войдя в дом, он не обнаружил ни единой живой души. Даже служанки не было. Мысль о том, чтобы скинуть с себя одежду прямо в холле и отправиться в спальню в одном белье, показалась Кэмерону весьма привлекательной. Почему бы не провести остаток дня за чтением, спасаясь от жары в прохладе дома? Кэмерон подошел к книжному шкафу и отсутствующим взглядом посмотрел на кожаные корешки книг. Он водил глазами по полкам, но не запомнил ни одного названия. Нет, так не пойдет.
Проблема состояла в том, что мысли о Жозетте не оставляли места ни для чего другого. Она оказалась не просто восхитительной любовницей. Жозетта помогла ему освободить душу. В перерывах между занятиями любовью они смеялись и болтали, чувствуя себя легко и непринужденно в обществе друг друга. Кэмерон обнаружил, что их связывает не только сильное физическое притяжение. Жозетта действительно ему нравилась. Если честно, сейчас он был бы весьма не прочь поболтать с ней снова. Его плоть заныла. Только беседа. И ничего больше.
Ощущая странное беспокойство, он направился к лестнице. Но потом передумал и вернулся к входной двери. Он не собирался заявляться к Жозетте без предупреждения. К тому же он все равно не застанет ее дома. Ведь она сказала, что проведет весь день в магазине за изготовлением кремов и лосьонов.
«Созвездие красоты». Хм. Ну и как он объяснит свое появление в магазине для женщин? К тому же, несмотря на огромное желание снова увидеть Жозетту, их встречи должны касаться исключительно Алексии. Кэмерон прекрасно понимал, что прошлая ночь не станет единственной, и все же необходимо постараться сделать так, чтобы их отношения с Жозеттой не зашли слишком далеко. Какой смысл усугублять и без того запутанную ситуацию?
