– Не беспокойся. Ступай домой, Жозетта. Ты выглядишь утомленной.
Жозетта потерла затекшую шею, а потом надела зеленую шляпу, схватила такой же зеленый зонтик и сумочку, в которой лежали проклятые упаковки, что принес ей Бастьен.
Она вышла из магазина и направилась прямиком к дому Кэмерона.
Глава 19
В такую жару он должен был попивать прохладный лимонад, а не бренди. Хотя лимонад вряд ли помог бы унять боль в затекшей шее. Кэмерон развязал галстук, отшвырнул его в сторону и улыбнулся, когда тот аккуратно приземлился на лестничные перила. За все эти годы его руки не утратили твердости.
Подавив вздох, Кэмерон снял сюртук и жилет, закатал рукава рубашки и растянулся на диване. Он окинул взглядом тускло освещенную гостиную. Должно быть, экономка задвинула тяжелые шторы перед уходом.
Проклятие. Ну что за день. Каждая мышца болела.
Кэмерону не хотелось себе в этом признаваться, но стычка с Бастьеном выбила его из колеи. А еще это прощальное письмо Диане, вырвавшее кусок из его сердца. И к тому времени, когда на его пути встал второй Тибодо, Кэмерон уже готов был для стаканчика горячительного. Последней же каплей стала гонка за Алексией по нестерпимому зною. Кэмерон дорого дал бы за то, чтобы те неосторожные слова никогда не слетали с его языка. Выражение лица девочки, перед тем как она убежала, наверняка будет преследовать его до конца жизни.
Кэмерон скинул ботинки и вытянул ноги. Остаток дня он скорее всего проведет здесь, на диване. Он взял в руки бокал с бренди, медленно помешал янтарную жидкость и теперь не отрываясь смотрел на ее переливы. Наверное, ему стоит переспать ночь с мыслью об отъезде через три дня. Ну, или хотя бы дождаться развития событий после возвращения беглянки. Желудок Кэмерона горел огнем. Но вовсе не от спиртного. В случае с Алексией было жизненно важно поступить правильно, что бы это ни означало. Одно Кэмерон знал точно: оставлять ее в Новом Орлеане нельзя. И Жозетта тоже это понимала.
При мысли об этой женщине Кэмерона тотчас же охватило странное томление. Разве прошлая ночь была недостаточно насыщенной, чтобы утолить чувственный голод? Видимо, неослабевающее желание явилось следствием длительного воздержания. Просто его тело решило наверстать упущенное.
Да, но разве Жозетта не хороша?
Нет, не так.
Разве они не хороши?
Жозетта ясно дала понять, что он полностью удовлетворил все ее желания. По крайней мере, Кэмерон отдал ей всего себя. Произошедшее между ними было так же естественно, как дыхание, так что дело было не только в его стараниях. Их желания и потребности совпадали до мелочей, словно они были вместе и раньше, и все же каждый момент их единения становился для Кэмерона открытием.
Его внимание привлек какой-то шорох. Кэмерон выпрямился и обратился в слух. Звук доносился из задней части дома. Разве экономка еще не ушла? Ведь она приходила лишь по утрам.
В дверях появилась такая знакомая фигура из прошлого.
– Мари?
– Она самая, mischie
[20] Кэмерон. – Лицо служанки расплылось в широкой улыбке. – Я малость заснула и не слыхала, как вы вошли. Уж не серчайте.
Кэмерона окутало знакомое ощущение уюта. Она по-прежнему называла его детским именем. Он вновь растянулся на диване и взял в руки бокал с бренди.
– Это дядя Джастин прислал вас сюда с плантации, узнав о моем приезде?
– Нет, сэр. Я теперь работаю у mischie Мишеля. Моя матушка тоже там. Вот он и решил, что мне будет лучше присматривать и за ним, и за ней.
Ну и ну! Ее мать все еще жива? В его детстве она казалась древней старухой. Стало быть, остаток жизни она проживет рядом с дочерью. Хорошо.
Кэмерон улыбнулся.
– Как же я рад вас видеть.
Сложив на груди руки, Мари оглядела Кэмерона с головы до ног.
– Слыхала я, у вас появилась дочурка.
Кэмерон поднес бокал к губам и, глядя на служанку поверх ободка, сделал глоток.
– Я смотрю, вы уже успели поболтать с мисс Фелицией.
Глаза Мари заблестели.
– А что, сэр, удастся мне уговорить вас отведать моих бенье, до которых вы были так охочи?
Кэмерон поднял бокал в приветственном жесте.
– Мисс Мари, если я вдруг откажусь от ваших бенье, можете сразу отвезти меня на кладбище, ибо это означает, что я умер.
Беззаботный смех Мари окутал Кэмерона точно старым уютным одеялом.
– Пойду-ка раздобуду яиц, mischie, и мигом вернусь. – Она бросила взгляд на бокал с бренди. – Сдается мне, вы не откажетесь и от чашечки кофе с молоком.
В этом была вся Мари. Они не виделись несколько лет, и вот она снова здесь и устраивает его быт.
– На улице так жарко. Уверены, что хотите терпеть палящее солнце ради нескольких яиц?
Однако Мари уже спешила по коридору, заливисто смеясь. Спустя пару минут она вернулась в видавшей виды коричневой шляпе и с пустой корзинкой в руках. Господи, Кэмерон думал, что этот головной убор давно уже прекратил свое существование. По крайней мере, она выбросила украшавшее шляпу драное перо.
Мари вышла за дверь, но тут же вернулась обратно.
– Прошу прощения, mischie, но вас желает видеть молодая леди.
– Что за леди?
– Мадам Леблан. Очень хорошенькая. Только она сильно злится.
Кэмерон тихо выругался.
– Она – тетя моей дочери. И очень недовольна моим недавним высказыванием. Впрочем, я и сам не рад. Так что просите ее.
Мари озорно посмотрела на Кэмерона.
– Да вы будто и не уезжали. Всегда нелады то с одной, то с другой леди. – Мари направилась к выходу, продолжая что-то бормотать.
Кэмерон даже не встал с дивана. Он сделает это, когда войдет Жозетта, а пока… он потягивал бренди.
Дверь гостиной отворилась, а потом с грохотом захлопнулась.
– О, прошу, входи, – пробормотал Кэмерон. Он поставил на столик пустой бокал и поднялся. – Добро пожаловать в мой дом, Жозетта. По крайней мере, сегодня я здесь, так что тебе не пришлось подбирать ключи.
Жозетта ворвалась в гостиную подобно окутанной нежно-зеленым облаком фурии, широкие поля шляпы которой раскачивались в унисон с ее соблазнительными бедрами. Черт возьми, как же она красива. Даже горящие гневом глаза не портили этой красоты, а, наоборот, добавляли шарма.
Пульс Кэмерона участился, и на мгновение все его ощущения сосредоточились в одном месте внизу живота.
– Знаю, знаю. Я сказал то, чего Алексии не стоило слышать, и вот теперь Рене ищет ее по всему городу. Он приведет ее сюда, и я буду извиняться, пока сил хватит. Кстати, добрый день.
