Слезы наконец высохли, а дыхание восстановилось. Поднявшись с кресла, Жозетта подошла к шкафу, выполненному в стиле рококо, где она хранила личные вещи. Распахнув дверцы, Жозетта посмотрелась в зеркало, прикрепленное к одной из них.
– О господи, – пробормотала она. – И как я это объясню?
Ее волосы пребывали в беспорядке. Щека, перепачканная засохшей кровью, опухла и посинела. Сейчас ей не помешал бы лед, который, к сожалению, хранился дома в подвале. А еще чистая паутина из сада. Она бы наложила ее на рану. Жозетта надеялась, что паутина есть и в магазине.
Порывшись в выдвижных ящиках, она не нашла ничего, чем можно было бы вылечить царапину на щеке. Оставалось одно: отправиться в лабораторию и надеяться на то, что Элиза не встретится на пути. Менее всего Жозетте хотелось сейчас отвечать на вопросы.
Она направилась к двери.
Но дверь распахнулась, и на пороге возник Рене. Его цепкий взгляд скользнул по лицу сестры. Он поджал губы, а на его подбородке заиграли желваки.
– Что случилось, Жозетта?
– За тобой послала Элиза, не так ли? Ей-богу, я ее уволю.
– Нет, не уволишь. – Рене подошел ближе, приподнял лицо Жозетты и повернул его так, чтобы рассмотреть рану. Его брови сошлись на переносице. – Сейчас ты расскажешь мне, что случилось.
Сердце Жозетты замерло в груди. «И толкнуть тебя на убийство собственного отца? Ну уж нет».
Она дернула головой.
– Ради всего святого, Рене, неужели ты будешь следить за каждым моим шагом? Я хотела поскорее оказаться в прохладе магазина и совершенно не смотрела под ноги. Поэтому споткнулась и упала.
Прежде чем Рене успел разглядеть в ее глазах ложь, Жозетта отвернулась и подошла к картине, что висела у нее над столом. Она наклонилась, подняла с пола шляпу, отряхнула ее и попыталась рассмотреть узоры, хотя это было невозможно из-за вновь навернувшихся на глаза слез.
– Простая неловкость с моей стороны, только и всего. А теперь прошу меня извинить. Мне нужно сделать многое, иначе я растеряю клиентов.
Рене не произнес ни слова, и Жозетта стиснула зубы. Ей требовалось время, чтобы подготовиться к разговору с братьями и не спровоцировать необдуманных действий с их стороны. Для этого ей необходимо обсудить все с Кэмероном. Но не раньше, чем он окончательно поправится.
– Ты лжешь и не краснеешь, ma soeur. Кого ты защищаешь?
«Тебя и твоего вспыльчивого брата!»
– Говори, Жозетта. Я не потерплю, чтобы обижали кого-то из членов моей семьи.
Моей семьи.
Снова это слово. Жозетта едва сдержала рыдания, а потом судорожно вздохнула в попытке обрести дар речи.
– Слава богу, что ты есть в моей жизни, дорогой брат. Не могу подобрать слов, чтобы выразить, что ты для меня значишь. Но, пожалуйста, дай мне несколько дней, и я расскажу тебе все.
Жозетта повернулась к брату. При виде написанного на его лице беспокойства она едва не сдалась. Но нет, не сейчас. Нужно построить разговор правильно, чтобы уберечь его и Бастьена.
– Я прошу тебя довериться мне в том, что очень и очень важно. В том, что, возможно, изменит наши жизни. Неделю, Рене. Дай мне одну неделю.
Рене с минуту изучающе смотрел на сестру. А потом, несмотря на суровый взгляд, свидетельствующий о том, что он не совсем доволен подобным поворотом событий, коротко кивнул.
– Oui chère. Одна неделя. А теперь идем, я провожу тебя домой.
Глава 27
Даже три бокала вина не смогли ослабить сдавливающую грудь Кэмерона боль. Может, это удастся четвертому? Он наполнил свой бокал снова, откинулся на спинку стула и теперь взирал на присутствующих в столовой. Прошло пять дней с тех пор, как он проснулся после двухнедельного кошмара. Пять дней с тех пор, как Жозетта сладко и раскованно занималась с ним любовью. Пять дней с тех пор, как она отправилась на работу, пообещав прийти к нему ночью, и вернулась домой замкнутая с поцарапанным лицом. Она отказывалась поведать, что произошло, до тех пор, пока он не поправится окончательно. А потом Жозетта заявила, что работа требует ее постоянного присутствия в магазине. С тех пор Кэмерон видел ее нечасто, а если и сталкивался с ней, она вела себя мило, но как-то отстраненно. Рядом с ней всегда находились Рене и Бастьен, напоминавшие запертых в клетке тигров.
А еще Кэмерона беспокоила Алексия. Она сидела за столом как раз напротив него. Девочка ни разу не заговорила с ним и не посмотрела в глаза. Вместо этого она жалась к Рене, как делала с той ужасной ночи на болотах. Все дни Алексия проводила в конторе судоходной компании, не отходя от Рене и Бастьена. Во всяком случае, так сообщил Кэмерону Мишель. Поэтому бо́льшую часть времени Кэмерон проводил в обществе двух кузин Жозетты.
Господи, что он делает среди членов скандально известной семьи Тибодо? Как его жизнь стала вдруг еще более запутанной, чем в месяцы после смерти Дианы? Проклятие, даже будучи выброшенным на необитаемый остров, он не чувствовал бы себя более одиноким, нежели здесь среди членов этого ненормального клана. В самом деле мысль о том, чтобы оказаться под пальмой где-нибудь на острове в южных морях, с каждой минутой казалась все более привлекательной.
Кэмерон осушил свой бокал и наполнил его снова. Жозетта бросила взгляд в его сторону, а потом продолжила обсуждать с Бастьеном и Вивьен рецепт какого-то нового лечебного крема.
Алексия тоже что-то сказала, но Кэмерон не расслышал ее слов. В отличие от Жозетты, которая улыбнулась и переключила внимание на племянницу и Рене. По мере того как Кэмерон за ними наблюдал, у него на подбородке задергался мускул. Но он знал, что сделает. Как только Алексия отправится спать, он выскажет все, что думает.
Девочка зевнула, и Рене что-то прошептал ей на ухо. Кивнув, Алексия пожелала всем спокойной ночи, но вновь не посмотрела Кэмерону в глаза. Черт, в его груди опять возникла эта боль.
Вивьен отправилась провожать Алексию. Регина собрала со стола тарелки и в полном молчании вышла из столовой.
Кэмерон сделал глоток вина и откашлялся.
– Бастьен, вы сказали, что бледность кожных покровов вокруг раны может сохраниться в течение нескольких месяцев и что боль будет возникать время от времени еще очень долго. В остальном я вполне здоров и могу вернуться в свой дом. Что и сделаю завтра утром. Мишель также принес мне кое-какие документы, пробудившие у меня неподдельный интерес.
Жозетта сдвинула брови, услышав последнее замечание. Но вместо того чтобы посмотреть на Кэмерона, она начала теребить лежащую на столе салфетку. Бастьен, собиравшийся отпить вина, замер с поднятым бокалом. Рене расстегнул сюртук, подвинул пустой стул, повесил сюртук на его спинку и теперь лениво наблюдал за Кэмероном из-под полуопущенных век.
– Завтра «Колетт» доставит очередную порцию рома с Бермудских островов, – произнес Кэмерон. – Менее чем через неделю она отправится назад. Поскольку корабль назвали в честь моей матери, будет логично, если я покину Новый Орлеан на ее борту.
