— Mais, c’est toi, non?
[6]
— Извините, я не говорю по-французски, — мило улыбнулась я, играя роль беспомощной англичанки, которой не приходит в голову выучить хоть какой-нибудь иностранный язык.
— Ой, извините, — ответила она по-английски с сильным акцентом и вернулась к переговорам с консультантом.
Я подошла к двери, обернулась и весело прощебетала продавщице «Спасибо!», но Иветта бросила на меня долгий недоверчивый взгляд, и мне показалось, что она смотрела мне вслед, пока я не свернула за угол. Ну что ж, неплохо для разнообразия, подумала я, остальные направленные на меня взгляды, скорее всего, куда менее доброжелательны. За мной наверняка следили, и на всех прогулках по моему городу призраков меня, вполне возможно, сопровождали громилы Ермолова.
Наличными я заранее оплатила две недели проживания в «Эрс д’Ор», недалеко от станции метро «Бастилия» и чудесного сада на площади Вогезов. По-французски слово «эрс» напоминает английское слово «катафалк» («hearse»), это меня позабавило, да и номер стоил относительно дешево — сто евро за ночь. Наличные таяли с тревожащей скоростью, а я совершенно не представляла, сколько еще мне придется жить на эти деньги. На двери моего номера была цепочка и замок, но если Юрий решит нанести мне визит, это все равно не поможет. Стены были картонные, поэтому я полночи проводила, потея от ужаса и просыпаясь каждый раз, когда за дверью слышались чьи-то шаги. Перед уходом или по возвращении в отель я подходила к китайцу-консьержу и узнавала, не спрашивал ли меня кто-нибудь. Наверное, хотела показаться ему романтической барышней, которая безнадежно влюблена и ждет визита, но на самом деле я просто раздражала его, потому что мешала играть в онлайн-покер, от которого он вообще не отрывался. Мой разговор с кенийским знакомым Дейва придал мне уверенности в себе, я понимала, что с логической точки зрения Ермолову вряд ли удастся выследить меня, но логика — плохое средство от бессонницы. В этой истории до сих пор еще было столько знаков вопроса, столько неизвестного. Даже встреча с Иветтой к четырем часам утра уже начинала мне казаться дурным знаком. Я пыталась наладить какой-то распорядок дня: бегать по набережным, ходить на улицу Вивьен за Пале-Рояль и работать за компьютером в местной библиотеке, есть на ужин какую-то унылую еду из местного мини-маркета «Франприкс», — но уже через несколько дней меня вовсю ломало от тревоги.
Устав от всего этого, я решила прогуляться по Лувру, адски устала и, глазея по сторонам, как деревенская дурочка, присела на скамейку. Перед этим я была в библиотеке на улице Вивьен и просматривала микрофильмы со статьями французских газет, содержащими слово «олигарх». Конечно, было бы намного проще войти в каталог онлайн, но, поскольку сейчас я действовала по принципу «только наличные», такой вариант мне не подходил. Я пыталась хоть как-то понять, что делали люди Ермолова или Баленски в Париже. На особые открытия я не надеялась, но все-таки нашла в «Фигаро» — любимой газете Рено — упоминание имени Баленски. В прошлом году Человека из Стана сфотографировали на похоронах Оскара Ралевски, парижского адвоката польского происхождения, который погиб в авиакатастрофе. Ралевски летел на маленьком частном самолете в Швейцарию, он и пилот погибли. Также на отпевании, состоявшемся в православном соборе Александра Невского на улице Дарю, присутствовал некий Павел Ермолов. Мужчин не удалось снять вместе, однако в статье говорилось, что бюро Ралевски представляло интересы многих российских нуворишей. В ней также цитировалась книга некоего британского журналиста, в которой приводился сенсационный анализ того, как русские деньги проникают в высшие эшелоны европейских политиков. Автор приходил к выводу, что смерть Ралевски далеко не случайна. От нечего делать я решила зайти в магазин англоязычной литературы на улице Риволи и посмотреть, нет ли там этой книги. Встав из-за стола, я потянулась, пытаясь сбросить до боли знакомый запах куртки Рено с плеч, словно паутину.
Книга Брюса Икина представляла автора как крестоносца-фрилансера — ни больше ни меньше. Кричащая розовая обложка обещала инсайдерские разоблачения «культа» олигархов, аннотация сопровождалась изображением дымящегося пистолета и огромной охапки евро — видимо, для тех, кто не знает, что такое олигарх. Пролистав книгу, я поняла, что журналистское расследование Брюса вряд ли выходило за пределы чердака дома его родителей, большинство разоблачений оказалось предсказуемой нарезкой из конспирологических материалов, лежащих в Сети в открытом доступе. Ладно, в книге хотя бы был указатель персоналий, и я сразу же открыла страницы, посвященные Ралевски. Там говорилось, что адвокат имел тесные профессиональные связи с Баленски и Ермоловым, а также еще с некоторым количеством их соотечественников, а потом Брюс жадно смаковал подробности авиакатастрофы. Незадачливый писатель приложил все усилия для того, чтобы обстоятельства крушения выглядели как можно более зловещими, но, если учесть, что самолет разбился в Альпах во время внезапно разразившейся грозы и в условиях нулевой видимости, лично я была склонна думать, что старине Ралевски просто не повезло. Здесь же красовалась и фотография Баленски, и я снова всмотрелась в это каменное лицо. На фото он пожимал руку довольно высокому седому мужчине. Надпись под фото гласила: «Баленски с Эдуардом Гишем, партнером „Саккар, Ружон и Буш“, на отпевании Ралевски». Снова открыла алфавитный указатель имен в конце книги, но Гиша там не оказалось. Под неодобрительным взглядом кассирши я поставила книгу на место и пошла побродить по отделу искусства. Когда я училась в Париже, то частенько приходила сюда, по-французски я тогда еще не говорила и такие дорогие книги позволить себе не могла, в те времена достаточно было одного сердитого взгляда продавца, чтобы я быстренько ретировалась.
Итак, что мы имеем? Гиш оказался старшим адвокатом в конторе, которая представляла интересы Баленски во Франции. Раз Ермолов взял на себя труд отдать последнюю дань уважения коллеге Гиша, возможно, контора работала и на него. Что ж, негусто, но все-таки это первая ниточка, за которую мне удалось зацепиться. Я вернулась на кассу и все-таки купила опус Брюса. Выпила чашечку горячего шоколада в близлежащем кафе «Ангелина», такого густого, что ложка стояла, потом быстро покопалась в Интернете и направилась на площадь Побед, расположенную на окраине первого округа. Офис «Саккар, Ружон и Буш» находился в особняке времен Людовика XIV, а перед ним стояла статуя короля. Из Интернета я узнала, что фирма входила в магический круг французских адвокатских бюро, специализировавшихся на высокоуровневой правоспособности по приобретениям. Разумеется, без нормальной легенды я не могла просто так заявиться к ним, позвонить в дверь и спросить, не найдется ли минутка у месье Гиша, поэтому я ограничилась прогулкой по окрестностям, разглядывая витрины модных бутиков, посматривая на двери офиса, которые время от времени открывались, чтобы впустить или выпустить поток более или менее одинаковых мужчин в хорошо скроенных темных костюмах. Через час мне повезло увидеть и самого Гиша, который вместе с коллегой сел в ожидавшее их такси и уехал. Я с трудом поборола искушение запрыгнуть в проезжающее мимо такси и попросить водителя ехать за этой машиной, но в Париже черта с два найдешь такси, поэтому я удалилась обратно в свой «Катафалк» и продолжила копать.
