«И вот, я приберегла самую лучшую новость: наша дорогая сестра снова беременна. Всеблагая Дева ответила на наши молитвы, и, если небеса соблаговолят к нам, ребенок родится к Рождеству. Ты только представь себе, каким будет наше Рождество в этом году, с еще одним членом семьи Тюдор в колыбели!»
Она призывает меня подумать об их радости… Ей незачем было этого делать, потому что я и так думаю об этом безостановочно. Их счастье преследует меня, как страшный сон. Я слишком хорошо представляла себе, каким будет Рождество при английском дворе и что меня не то что там не будет – обо мне даже не вспомнят. А меня покинул муж, я была опозорена перед всем советом лордов, против меня плетет заговоры мой собственный брат, Екатерина скоро родит, а Мария так и останется непревзойденной королевой, ведущей во всех танцах, победительницей во всех играх, самой красивой дамой самого богатого из дворов Европы. А там и Екатерина выйдет из уединения с ребенком на руках, и тогда будут устроены торжественные крестины, и праздники начнутся снова. Если у нее родится мальчик, то двор устроит величайший турнир и великие празднества, которые будут длиться не один день и прокатятся по всему королевству. Если она родит мальчика, Генрих даст ей ключи от королевской сокровищницы и она сможет надевать каждый день по новой короне, а мой сын лишится наследства.
Я выглядываю в окно на проливной дождь, на серые горы, окруженные облаками, и на серые небеса, покрывающие их. Мне с трудом верится, что где-то еще существует мир, полный радости, музыки и счастья. Я даже не сержусь на то, что они счастливы без меня, и не могу винить их в том, что они забыли обо мне. Я и сама почти не помню их лица.
Дворец Холирудхаус,
Эдинбург, весна 1519
Наступает и проходит Рождество, а я все еще не получаю известий от мужа. Мне трудно веселиться без него и того, как он нарезает мясо и танцует с фрейлинами. Никто о нем не говорит, но я слышу, что его занесло снегом вместе с Джанет Стюарт в замке Ньюарк. Совет лордов не советуется со мной ни в чем, и я не получаю никаких советов от лорда Дакра. Я живу так, словно я отступилась от регентства, от брака и от самой жизни.
Мой бедный брат снова потерял ребенка. Их надежды не увенчались успехом, и мне становится искренне его жаль, и ее тоже. Я получаю письма через лорда Дакра только после того, как весенняя оттепель подсушивает дороги на юг. Вместе с целой охапкой писем приходит записка от Екатерины.
«Господь не благословил нас радостью рождения. Да славится имя его, кто усомнится в благости его воли? Она была совсем крошкой, и роды начались раньше срока. У нас уже были оповещены лекари и повитухи, и я изо всех сил старалась удержать ее в этой ненадежной жизни, но… но Отец наш рассудил иначе, и я принимаю его волю, хоть и не понимаю ее. Я знаю, что твоя жизнь сейчас нелегка, но я призываю тебя проводить время с твоим сыном, который является истинным даром небес для любой матери и для королевы. Это уже моя шестая беременность, но у меня в детской растет всего один ребенок, и это не принц, о котором я так истово молилась. Да будет воля твоя, отец наш небесный! Я повторяю эти слова снова и снова, всю ночь напролет, когда не могу уснуть от слез.
Сестра наша Мария снова беременна, хвала небесам, но в своем горе я не могу ей ничем помочь. Я с трудом переживаю разлуку с ней и денно и нощно молюсь о том, чтобы ее испытания прошли благополучно. Хотелось бы мне чувствовать себя получше, чтобы помочь ей, но я слаба и измучена разочарованием. Ты поймешь, каково мне, если я скажу тебе, что моя фрейлина, крошка Бесси Блаунт, покинула двор, чтобы родить. Больше я не могу ничего писать. Пути Господни воистину неисповедимы. Надеюсь, ты помолишься обо мне, чтобы я сумела радостно вверить себя его воле, потому что, дорогая Маргарита, сейчас мне хочется умереть от горя.
Екатерина».
Мне не хватает силы духа встретить весну так, как мне следовало бы это сделать. Каждый день я вижу больше тюдоровской зелени, каждый день тает еще немного снега, а солнце светит немного ярче. Перед церковью среди березок проклевываются первые подснежники. Птицы начинают петь по утрам, и ветер доносит в окна ароматы теплой земли и почек, и временами мне кажется, что возрождение еще возможно. Может быть, и я очнусь от долгой зимы разочарований.
Совет позволяет мне видеться с сыном не чаще одного раза в неделю, но хотя бы они не препятствуют нашим встречам. Я не пишу Арчибальду и уверена, что мы больше никогда не увидимся. Я считаю себя почти вдовой и даже почти жалею, что не могу его оплакать и отпустить. Я снова овдовела, не имея возможности похоронить мужа. Он тоже не шлет мне писем, как и денег. Он держит у себя все мои ренты, которые продолжают стекаться к нему. Для того чтобы протянуть эти холодные дни, я была вынуждена продать все дары, которые я привезла из Англии. Последние две золотые чаши я отправила лорду Дакру в качестве обеспечения займа. Сейчас, с окончанием зимы, я распускаю слуг, оставив при себе лишь несколько человек. Я отправляю лошадей в частные стойла, а фрейлин по домам. Я живу, как самая обыкновенная женщина, стесненная в средствах. Совет исполнен сочувствия, но не предпринимает никаких попыток мне помочь. Арчибальд, как мой муж, собирает все мои ренты и живет как лорд в замке Ньюарк, с женщиной, которая называет себя его женой. Она родила ребенка, дочь, и у них все хорошо. Они укрепили замок и содержат полный штат слуг. А как же иначе, они ведь богаты, благодаря выплатам жителей земель, которые принадлежат мне. И все это законно, потому что он мой муж и имеет право распоряжаться моими имениями и жить где ему вздумается. Его обращение со мной не дает мне основания для развода. Хоть он и плохой муж, церковь этот факт нисколько не интересует. Мы женаты, а значит, он может распоряжаться моими деньгами. Единственное средство, которое я могу использовать в свою защиту, это утверждать, что на самом деле он муж леди Джанет, графини Ангус, и в таком случае – двоеженец. И при таком раскладе наша дочь становится незаконнорожденной, а я – безмозглой шлюхой. Вопрос о том, какую роль мне стоит выбрать – сластолюбивой грешницы или обманутой жены, – будит меня в предрассветные часы и не дает покоя весь последующий день.
Я потеряла свое положение жены и королевы. Другая женщина правит в моем доме и наслаждается любовью мужа, которого я некогда считала своим. Я не могу ни с кем встречаться и никуда ездить. Постепенно я превратилась, как и мой погибший муж, в привидение, о котором люди говорят, что человек все еще жив, но его так никто и не видел. Скоро о нас сложат баллады, в которых будет рассказываться о нашем скором возвращении, которое принесет мир Шотландии и посадит на ее трон законного короля, моего сына. Люди будут видеть наши образы в тенях и туманах и рассказывать о нас сказки за кружкой эля.
Я знаю, что должна сопротивляться этой полужизни, или полусмерти. Я должна отказаться от всех надежд, связанных с Арчибальдом, и принять на себя позор, объявив себя падшей женщиной, а его – своим врагом. Я должна забыть о том, что любила его. Я должна поехать в Лондон и броситься в объятия брата с просьбой о помощи получить развод с Арчибальдом. Сейчас я с сожалением думаю о том, что не воспользовалась советом старого доброго Томаса Уолси, ведь я могла бы уже быть императрицей Священной Римской империи, с целой сокровищницей, полной драгоценностей, и целым гардеробом платьев. Никто бы не смел ослушаться моих указаний, мой сын мог бы спокойно жить со мной. Меня бы называли «Ваше Императорское Величество», и я бы открыла собственный королевский двор в Шотландии. Как же я была глупа, когда говорила Уолси, что намерена хранить верность Арчибальду! Уолси теперь папский легат и мог обеспечить мне развод с Арчибальдом с помощью всего лишь одного письма!
