Каждый раз, когда посланцы короля подходят к замку на озере и издалека становится различим развевающийся флаг Якова, мы обретаем все большую уверенность в победе. Как мы и предвидели, Томас Говард собирает под своим командованием всех, кто может держать оружие, однако им не хватает провизии, и Говарда явно что-то пугает. У него нет запасов и поддержки населения. Его собственные лорды приграничных земель ограбили его грузовой обоз и украли лошадей, его союзники ненадежны и крайне недовольны тем, что им приходится отправлять собственных слуг на битву, когда они и так уже выплатили королю требуемые им суммы на войну с Францией. Гарри забрал с собой во Францию весь цвет дворянства, оставив Англию печально беззащитной. Какой же он глупец. Мы можем победить в этой войне против отсутствующего короля и невольных его защитников.
Затем Яков направляет нам короткое сообщение о том, что он готовится к вступлению в открытый бой. Он собирается взять Брэнкстон Хилл, ему удалось вынудить Говарда занять невыгодную позицию, вместо того чтобы скрыться в Ньюкасле. Солдаты Говарда мучимы голодом и жаждой, воруют друг у друга пайки, а местные жители, вместе с дикими племенами англичан и шотландцев, настроены к ним крайне враждебно, убивая и мародерствуя. Армия Якова же, напротив, сыта и хорошо вооружена и сейчас расположена на возвышенности, что значит, что англичанам придется подниматься наверх во время сражения, подставляя себя под выстрелы шотландских стрелков.
Я с нетерпением жду новостей. Битва неизбежна, Говард не посмеет вернуться в Лондон, не предоставив Екатерине отчета о результатах сражения. Если он вернется с вестями о поражении, то это будет означать конец карьеры при дворе для него и его семьи. Он поставил на карту все, что у него было. От исхода этой битвы зависит его репутация и королевская милость, поэтому я знаю, как яростно и неукротимо он будет стремиться к своей цели. А вот Якову не обязательно сражаться, он всегда может отступить. Он вместе со своей армией мог тихо вернуться в Шотландию и уже дома праздновать успешный набег на английские земли и внятное напоминание Гарри, что у него не выйдет обращаться с северным соседом с пренебрежением.
Да, я даже уверена в том, что именно так Яков и поступит, потому что так шотландцы терзали английские земли. Однако вскоре приходит известие о том, что битва началась. Спустя полдня появляется другой гонец со словами о том, что король победил в сражении этого дня и что теперь армия продвигается на юг. Они могут дойти даже до Лондона! Что может остановить их, если они повергли английскую армию? Потом от солдата-дезертира приходит новая весть: битва была страшной и положение наших войск больше не выигрышное.
Пошел проливной дождь, и мне кажется, что поток воды взял наш замок в осаду, чтобы к нам больше не могли поступать вести с поля боя. Каждое утро я просыпаюсь от стука капель об окно и журчания воды, стекающей с водоотводов в виде каменных горгулий на мощенный камнем внутренний дворик. Я думаю о муже, который сейчас находится где-то там, под дождем и ветром, о его лучниках с отсыревшей тетивой в арбалетах, об оружейниках с промокшим порохом. Я отказываюсь верить во что-либо и разговаривать с кем-либо до тех пор, пока мы не получим известия от самого Якова. Я должна быть той, кем он просил меня быть: истинной королевой Шотландии, гордой и умеющей держать себя в руках. Однако вскоре мне сообщают, что от совета лордов в Эдинбурге прибыл гонец с точными известиями и что он ожидает меня в моей приемной. Я чувствую, как тяжело забилось мое сердце, и меня затошнило так, словно я снова была беременна. Приложив руку к горлу, я ощущаю пульс.
В моем приемном покое было многолюдно: там собрались все, кто должен был находиться там по долгу службы, и те, кому удалось найти повод там появиться. Я медленно иду от часовни, в которой я молилась о том, чтобы Яков вернулся домой, с победой или с поражением, это было уже не важно. Главное – чтобы он снова был дома. Стражи распахивают передо мной двери, и я слышу, как смолкает шелест шепотов. Окруженная гробовым молчанием, я вынуждена пройти сквозь это множество незнакомых мне лиц, подняться по ступеням до своего трона, развернуться и встать лицом к ним, чтобы обвести их спокойным взглядом. В это самое время я молча взываю к Всевышнему, прося его помочь мне выдержать это. Ведь мне всего двадцать три! Здесь должен стоять кто-то другой, а не я. Кто-то другой должен выслушать эти известия, кто-то, кто знает, что делать дальше. Екатерина бы знала, как надо стоять, как принимать эту новость, как отвечать на нее. Я чувствую себя так, словно я внезапно стала моей младшей сестрой Марией, слишком маленькой, чтобы принимать участие в важных событиях.
Передо мной стоит посланец, одетый в цвета Якова, и держит в руках документ от палаты лордов.
– Какие известия? – спрашиваю я, стараясь говорить спокойно. – Надеюсь, добрые?
Посланец стоит в дорожной одежде, испачканной в пути грязью от разлившихся рек, он вымок до нитки от макушки до пяток.
Похоже, ему велели не задерживаясь, немедленно доложить о своей новости лично мне. Он встал передо мной на колени, и по муке, исказившей его лицо, я поняла, насколько неуместно было мое уточнение: «Надеюсь, добрые». Вышло как-то глупо, по-детски. Эта новость не может быть доброй, и я знаю об этом.
– Говори, – тихо велю я.
– Поражение. – Он давится словами, как будто готов расплакаться.
– Король?
– Убит.
Я покачнулась, но резчик мяса, прислуживавший за моим столом за обедами, не дал мне упасть, словно я должна была принять эту новость только стоя. Только так мне следовало узнать о том, что мой муж пал и лежит сейчас лицом в грязи.
– Это точно? – спрашиваю я, думая о своем маленьком сыне, которому еще не исполнилось и полутора лет, а он уже лишился отца. И еще о том, что я, кажется, снова беременна. – Это точно? Палата лордов подтвердила это, значит, в этом нет никаких сомнений?
– Я был там, – говорит посланец. – Я видел это своими глазами.
– Расскажи, что ты видел.
– Если там кто-то выжил, то только чудом. – Его голос был лишен всяческих эмоций. – Мы пошли в атаку, а они оказались вооружены длинными кривыми ножами, которыми они сносили нашим головы так, как мы стрижем кустарники. Оружейникам недоставало пространства в ближнем бою, поэтому хоть орудия и стреляли, но снаряды пролетали над головами англичан, которым этот обстрел нисколько не вредил. Мы думали, что они будут измотаны боями, но они оказались полными сил. Король повел мощную атаку конников и пеших солдат, и люди кланов шли прямо за ним. Его не подвел ни один из воинов, не могу сказать ни слова упрека ни одному из домов, все были там, и все сражались. Однако нас предала земля: она проседала под ногами. Она выглядела твердой, когда мы осматривали ее издалека, с вершины холма, но на деле оказалась предательской, заросшей кустарником болотистой трясиной. Мы проваливались и увязали в ней, не могли встать, а они вынудили нас пойти в атаку на них через эту трясину. Они просто стояли и ждали нас, а мы двигались все медленнее с каждым шагом, а потом они просто посрубали наши головы, вспороли животы и добили коней.
