Прочитав эти строки, я задумалась. У Генриха был брат, прекрасный юноша, достоинств которого драгоценному Чарльзу Брэндону и во сне не видать. Неужели он забыл Артура? Неужели Мария забыла о том, кто был настоящим братом Генриха? Как может она использовать в письме ко мне слово «брат» и не понимать, что оно значит для меня? Неужели они забыли и Артура, и меня вместе с ним?
«Без всякого сомнения, он – самый красивый мужчина при дворе, все от него просто без ума. Я доверю тебе тайну, Маргарита, но ты не должна говорить о ней ни слова ни одной живой душе! Он спросил, не может ли выступать на турнирах, посвященных моей свадьбе, со знаком моей благосклонности! Это будут самые большие турниры, и он точно победит в них всех. Он говорит, что поместит это знак от меня прямо возле своего сердца и будет счастлив умереть с ним там!»
В конце своего письма она вспоминает, что я теперь вдова с двумя детьми, с трудом удерживающая бразды правления весьма непростым королевством, и что ее болтовня о нарядах и делах сердечных может меня рассердить, и переходит на более проникновенный тон. Она училась быть очаровательной и хорошо знает, как себя вести:
«Мне так жаль, что тебя не будет с нами. Я была бы счастлива видеть тебя здесь. Я показала бы тебе мои платья и украшения. Как жаль, что ты не приедешь, без тебя этот праздник не будет полным. Екатерина тоже так говорит».
Брэндон оказывается не единственным прохвостом. Томас Говард, победитель в битве при Флоддене, наконец-то получает титул, который он потерял при Босуорте: он теперь зовется герцог Норфолк, а его сына будут называть граф Суррей. И все это в награду за садовничий нож, который размозжил коронованную голову моего мужа, и за стрелу, пронзившую ему бок. Или это в благодарность за залитый кровью камзол, который был отправлен во Францию? Или за тело, закатанное в свинец, которое лежит где-то непогребенным?
Судя по всему, мой брат считает, что нельзя хоронить жертву убийства, пока не наградил его убийц, поэтому Томас Говард носит геральдические листья клубники, пока тело моего мужа ждет вмешательства папы римского, чтобы наконец быть преданным земле и начать свое путешествие в рай.
Мария не рассказывает о почестях Норфолка, но я знаю, что его символом является лев, шотландский лев, челюсть которого пронзает стрела, в память о том, как садовничий нож вонзается в лицо моего бедного мужа. И в самом деле, благородный символ. Как бы мой брат не пожалел о том дне, когда воздал почести убийце короля.
Я держу на коленях полное глупого тщеславия письмо Марии и еще раз перечитываю строки о том, как ей жаль, что я не смогу приехать на ее венчание. Но, может, все же получится? Возьму с собой неполный двор, немного охраны в новой ливрее. Я могла бы нанести им официальный визит: королева, путешествующая во всем великолепии, и тогда я тоже буду заезжать в города, и люди будут выходить и читать мне поэмы. И Ард мог бы ехать подле меня и смешить меня, пусть он увидит, как народ Англии любит меня, свою первую и лучшую принцессу Тюдоров. Да, мне бы хотелось, чтобы он увидел меня в Англии, где меня будут приветствовать как великую правительницу и принцессу по праву рождения. А во время путешествия он бы помогал мне спуститься с лошади и прижимал к себе каждый день так, чтобы никто не замечал. Он будет стоять возле меня во время каждого ужина, и мы будем с ним танцевать. У меня будут новые платья, и художник напишет прекрасный портрет, и, может быть, я велю, чтобы его изобразили рядом, как моего фаворита. Мария так избалована и так глупа, что даже не прислала мне приглашения, просто решила, что я не смогу приехать. Но, возможно, я все же возьму и приеду, чем очень их всех удивлю.
Это все мечты, такие же обманчивые, как нашептанные Ардом обещания любви. У меня нет денег на поездку в Лондон, нет нарядов, чтобы затмить сестер, нет украшений, чтобы посрамить королеву Англии. У меня нет даже тех украшений, которые оставил мне мой собственный отец. И у меня нет приглашения.
Мария говорила, что Екатерина путешествует в повозке. Я снова переворачиваю страницу и перечитываю. Да, она ясно это говорит. Я знаю только одну причину, по которой Екатерина сядет в повозку, вместо того чтобы гарцевать на коне и стараться во всем не отставать от Генриха: должно быть, она снова беременна и истово молится о том, чтобы суметь выносить ребенка на этот раз.
Я кладу письмо в пустую шкатулку для драгоценностей и подхожу к маленькому арочному окну, выходящему на простирающиеся до самого горизонта холмы. Пейзаж здесь так не похож на низины и луга долины Темзы. Не видно красивых домиков и богатых аббатств, купающихся в яблоневых садах. Нет разбитых на аллеи парков или ровных лугов для игры в кегли. Здесь есть только высоко выгнутое небо над холмами, скалы и утесы, покрытые темными древними чащами, над которыми парят орлы.
Этим летом я была счастлива со своими мальчиками, упиваясь обожанием Арда и покоем. Но вся моя радость оборвалась после получения одного известия. Я представляю себе Екатерину, восседающую в повозке с шелковыми шторами, королеву Англии, снова ожидающую ребенка, и думаю о том, что она все время будет меня опережать. Она будет наслаждаться миром, тогда как я буду мучима раздорами. У нее есть муж, который ее защищает и одерживает победу, когда отправляется на войну. У нее есть повозка и королевство, по которому она может путешествовать в полной безопасности. Сейчас она беременна, и если у нее родится мальчик, то он станет наследником короны Англии, а мой мальчик получит только Шотландию, а это наследство очень непросто удержать. Я всегда буду на втором месте после нее. Я просто не вынесу, если к тому, что она стала королевой Англии, добавится и то, что она станет матерью принца Уэльского, в то время как я, забытая всеми, вынуждена прозябать в далеком, нищем и полудиком королевстве.
И в этот момент я думаю: «Хорошо же! Я покажу, что думаю о ее слащавых пожеланиях и лживых намеках на сестринскую любовь и заботу. Я выйду замуж за Людовика Французского и получу такого союзника для своего королевства, Шотландии, у которого достанет силы и богатства, чтобы разгромить Англию, если та снова решится на военные действия. И тогда я буду королевой Франции и Шотландии, с двумя крепкими наследниками, и, возможно, рожу еще детей, и это будет лучше, чем оказаться на месте королевы Англии, отчаянно цепляющейся в своей повозке за шанс не лишиться будущего».
Я отправляю частное письмо нашему послу во Франции, чтобы сообщать, что я приняла решение. Я поручаю ему связаться с королем, которого я сама называла монстром, и передать ему, что я готова выйти за него замуж. Людовик должен сделать мне официальное предложение, и я отдам ему свою руку. Я выйду за него замуж, каким бы зверем он ни казался, и превращусь в королеву Франции, злейшего врага Англии, стану выше Екатерины.
Замок Метвен,
Перт, июль 1514
Со мной произошло нечто ужасное, и я никак не могу в это поверить. Мне никак не принять, насколько лживой и коварной может быть моя сестра! Моя родная сестра! И насколько двуличен мой собственный брат. Мне кажется, что на самом деле я не знаю никого из них, к тому же они предали меня в редком согласии друг с другом. То, что они сделали, – немыслимо! Они словно публично признали себя лжецами. Да они недостойны даже презрения! Они намеренно стремятся уничтожить меня. Сначала они сделали меня вдовой, а теперь они хотят уничтожить и меня.
