После того как она немного поела, ее уносят и говорят, что я наконец могу немного отдохнуть. Я лежу на тонкой подушке, мокрой от моего пота, но у них нет чистого белья на смену. Меня перевязывают мхом, и наконец все затихают. Я слышу только качание люльки, и все остальные шумы уходят куда-то далеко. Наверное, все остальные уходят поесть или поспать.
Свечи мерцают и понемногу гаснут, затухает огонь в камине. Я никак не могу поверить в то, что я, принцесса Тюдор, могла оказаться запертой здесь, в какой-то приграничной сторожке, и теперь мне остается только наблюдать за тем, как тени ползут по потолку, и слушать, как скребутся мыши. Я закрываю глаза. Нет, совершенно непонятно, как я могла пасть настолько низко с заоблачной высоты?
От окон тянет сквозняком, из-за которого мерцают свечи. В окнах нет стекла, поэтому холодный воздух беспрепятственно попадает в комнату. Я слышу ночную жизнь вокруг замка: настойчивое уханье совы, короткий лай лис, и откуда-то издалека доносится волчий вой.
Замок Харботл,
Нортумберленд, ноябрь 1515
Прошел месяц, и малышка расцвела. Мы нашли для нее кормилицу, и у меня прекратились боли. Лорд Дакр подходит к дверям в мою комнату в сопровождении начальника караула замка и спрашивает разрешения войти. Все идет совершенно не так, как должно было. Меня причастили прямо в кровати, ребенка окрестили в крохотной часовне. Мы сами походили на разбойников, ютясь в этой хибаре в диких приграничных землях. Я разрешаю ему войти. Нет никакого смысла пытаться придерживаться высоких стандартов моей бабушки, пока мы сами живем на положении отщепенцев.
Лорд внимательно смотрит на мое бледное лицо, на нищенство комнаты.
– Ваше величество, я надеялся, что сейчас вы чувствуете себя достаточно хорошо, чтобы отправиться в путь до замка Морпет, где моя жена сможет позаботиться о вас.
Я качаю головой.
– Не думаю, что перенесу эту поездку. Что-то случилось с моими костями. Я уже оправилась после родов, но меня одолевает странная слабость. Я не могу ходить. Я даже не могу сидеть. Лекари из Берика не видели ничего подобного.
– Мы могли бы двигаться медленно и делать частые остановки.
– Я не могу ехать, – повторяю я.
Одна из женщин, которых нашли, чтобы они мне помогали, делает шаг вперед и просто говорит:
– Она не может встать с постели. Ее мучают страшные боли.
Лорд снова смотрит на меня.
– Все настолько плохо?
– Да.
Он некоторое время молчит.
– Ваш брат прислал вам несколько повозок добра, чтобы устроить вас в Морпете как можно удобнее, – потом говорит он. – А королева Екатерина прислала вам прекрасные платья.
Я чувствую, как меня охватывает страстное, непреодолимое желание.
– Екатерина прислала мне платья?
– А еще много, много роскошной золотой парчи.
– Я должна их увидеть. Вы можете привезти их сюда?
– Меня просто ограбят по дороге, – отвечает он. – Но я могу отвезти вас к ним. Если вы найдете в себе силы отправиться в путь, ваше величество.
Мысли о Морпете, целых караванах добра, чистом белье и приличном вине и моих платьях помогли раскрыть мои скрытые резервы.
– Я велел лекарям отправляться в Морпет и ждать вас там, – говорит лорд. – Ваш брат полон решимости вернуть ваше здоровье. А потом вы сможете отпраздновать Новый год в Лондоне.
– Лондон, – мечтательно произношу я.
– О да. А еще половина Европы крайне возмущена тем, как с вами обращались. Королевства грозятся пойти на Францию войной, объявить войну герцогу, вы – их героиня. Если бы вы только смогли снова подняться на ноги, то вы непременно смогли бы вернуть себе корону.
– Но как же я доберусь до Морпета?
– Очень просто. Мои слуги понесут вашу кровать.
Моя фрейлина бросается вперед:
– Милорд, ее величество не может лежать в кровати, пока ее будут нести простолюдины.
Лорд Дакр поворачивает свое испещренное морщинами лицо ко мне.
– А вы что скажете, ваше высочество? Или кровать и солдаты, или нам придется разбивать гарнизон здесь на Рождество. Кстати, на нас могут в любой момент напасть.
– Я согласна, – говорю я. – Сколько платьев, вы говорите, она прислала?
Меня привязывают к кровати, чтобы я не упала с нее в пути, и я изо всех сил цепляюсь за эту веревку, пока меня спускают по трем ступеням из спальни в зал. Я прячу лицо в подушке, чтобы подавить крики, потому что каждый рывок отдается острой, как кинжал, болью в бедре. Я никогда не знала такой боли и теперь считаю, что у меня, должно быть, сломана спина.
Когда моя кровать оказывается в зале, солдаты собираются вокруг нее и пропускают под ней шесты, на тот манер, как переносят гробы. Они выстраиваются по шесть человек с каждой стороны и осторожно выносят меня из зала, через мост и вниз, по крутой петляющей дорожке, прочь от замка. Перед нами идут охранники, среди которых едет верхом сам Дакр, а моя дочь едет на руках одной из фрейлин, которая сидит верхом, в дамском седле.
Местные жители и простые бедняки, поселившиеся тут в наспех построенных хижинах в поисках защиты от непогоды у стен замка, с изумлением смотрят, как я проплываю мимо, раскачиваясь, как икона, которую проносят по приходу в день окончания поста. Если бы мне не было так больно, я бы чувствовала себя крайне глупо. Я лежу на своей подушке и смотрю в небо, на собирающиеся надо мной снежные облака, и призываю все оставшиеся во мне силы Тюдоров, чтобы выдержать это кошмарное путешествие и не сломаться.
Замок Картингтон,
Нортурмберленд, ноябрь 1515
Проходит несколько часов, прежде чем мы добираемся до следующего бедного форта, устроенного на холме и смотрящего на небольшое нищее селение. Форт тоже окружен каменной стеной, и мою кровать вносят в центральный его зал и ставят там. Люди измождены, и я не могу себе представить, как они будут нести меня вверх по крутой лестнице. Мне так больно, что я не могу больше терпеть.
Здесь мы отдыхаем пять дней. Я пребываю в болезненном забытьи, и каждый раз, когда я хоть немного шевелюсь, я чувствую, как кости трутся друг о друга, и захожусь криком в агонии. Каждый раз, поднимая меня, чтобы усадить на горшок, мне дают хороший глоток виски, чтобы я не потеряла сознание от боли. Я ем лежа, меня кормят бульоном с ложки. Мне прикладывают дочку к груди, чтобы она поела, но я даже не могу ее держать.
На утро пятого дня я понимаю, что мы должны двигаться дальше.
– Это недалеко, – успокаивающе говорит лорд Дакр.
– А как долго? – спрашиваю я, отчаянно жалея, что голос выдает мой ужас. Но я знаю, что должна делать.
– Около трех часов, – говорит он. – И в этот раз вас будут нести аккуратнее, потому что они уже научились ходить в ногу.
