Он снова повернулся к ней.
– Парень, бравший все, что пожелает, причинил тебе много боли. Я не хочу повторять его ошибки.
Она протянула руку и провела ладонью по его подбородку.
– Я не буду об этом жалеть, Эван. И никогда не жалела о том, чем мы с тобой занимались. Жалела только о последствиях.
Он поднес к губам ее, пальцы.
– Прежде чем мы войдем в дом, я хочу кое о чем тебе рассказать, Пен. Возможно, тебе все это очень не понравится, но я хочу, чтобы ты знала. Пусть даже это изменит сегодняшнюю ночь.
Пенелопа промолчала, а Эван, откашлявшись, продолжал:
– Знаешь, я не был ни с кем после свадьбы Шейна и Сесили.
Этого Пенелопа никак не ожидала. И это ее шокировало. Она отчетливо помнила тот вечер. И помнила, как вернулась домой, легла на кровать и уставилась в потолок, терзая себя мыслями о том, чем Эван, вероятно, в тот момент занимался. Но почему же это его признание должно было изменить сегодняшнюю ночь?
Пожав плечами, она пробормотала:
– Ну и что?..
– Но я еще не все сказал, – продолжал он. – Видишь ли, у меня прямо перед свадьбой брата случился своего рода… секс-марафон.
Пенелопе не очень-то хотелось выяснять, что представлял собой секс-марафон в исполнении игрока НФЛ.
– Я не хочу этого слышать, Эван. Для меня это не имеет значения.
– А для меня имеет.
Пенелопа нахмурилась. Зачем он все это говорил? Ведь ей сейчас хотелось только одного – войти в дом и забыться в страсти. Но было совершенно очевидно: Эван твердо решил выложить все, что собирался.
Поезрзав на сиденье, Пенелопа пробормотала:
– Да, хорошо, я слушаю тебя.
– Так вот, еще до удара по голове я впал в очень странное состояние, – продолжал Эван. – Я чувствовал себя… как-то неспокойно. Несмотря на постоянные тренировки и игры, мне казалось, что чего-то не хватает. Я этого не понимал, потому что в прошлом футбол всегда излечивал любые мои неприятности. Когда же он перестал помогать… В общем, мое поведение становилось все более безрассудным – например, я занимался серфингом на Циклопе
[7] или прыгал с парашютом с высотных зданий.
– Да, помню, – кивнула Пенелопа. – Шейн тогда очень за тебя беспокоился. – Пенелопа кашлянула и добавила: – И я тоже.
– Вы с моим братом вечно стремитесь заботиться обо всех и обо всем. – Эван едва заметно улыбнулся.
Она снова кивнула.
– Да, возможно. А как же иначе?
Эван посмотрел в окно. Дверь гаража все еще оставалась открытой. Пенелопа жила на чистой ухоженной улице, однако подъездная дорожка была узкой и темной. Полной теней.
– В то время я везде таскался с Рафаэлой и собирался привести ее на свадьбу, но мы внезапно поссорились, и она перестала со мной разговаривать. А за несколько ночей до свадьбы… Я тогда попал на одну вечеринку, и все вышло из-под контроля. В ту ночь я был с четырьмя… или даже пятью девушками, возможно – одновременно, толком не помню. То была совершенно безумная ночь. Побыв с одной из девушек, я передавал ее кому-нибудь из моих дружков – как будто в этом не было ничего особенного. Как будто совершенно нормально заняться с девушкой сексом, а потом велеть ей ублажить твоего друга.
Пенелопа молчала. Ну почему он рассказывал ей все это именно сейчас? Ей хотелось заткнуть уши и громко завизжать, хотелось потребовать, чтобы он прекратил, но она почему-то молчала. Однако теплая радость и предвкушение предстоящего куда-то исчезли. И ей почему-то вдруг стало холодно.
– Девушка, которую я привел на свадьбу, как раз осталась с той ночи, – продолжал Эван. – И ты была права, я действительно не помнил, как ее звали. И сейчас не помню.
Почувствовав, что больше не сможет это выносить, Пенелопа глухо пробормотала:
– Я не хочу этого слышать, Эван. – Она не выдержит больше ни секунды! И ей плевать, что потом будет – только бы побыстрее выбраться из машины.
Не дожидаясь ответа, Пенелопа нашарила ручку, подергала ее – и выскочила наружу, с силой захлопнув за собой дверцу. Порывшись в сумочке, вытащила ключи и вставила в замок на входной двери. Да будь он проклят! Почему из всех ночей он выбрал для своей исповеди именно сегодняшнюю?!
Эван внезапно подошел к ней сзади и обнял.
– Отпусти меня! – в гневе закричала она.
– Пен, дослушай меня до конца. – Его губы скользнули по ее уху, и она невольно задрожала.
– Нет! – Пенелопа вырвалась из его объятий. – Я не желаю ничего слушать о твоих подвигах! Я любовалась ими все эти годы, а теперь еще и выслушать обязана?! – Она распахнула дверь и влетела в дом. Попыталась захлопнуть ее перед его носом, но он помешал.
– Я не пытаюсь обидеть тебя, Пенелопа. – Теперь он говорил довольно громко и с некоторым раздражением, так что стало понятно – он нервничал.
– Тогда зачем рассказываешь мне все это? Почему рассказываешь именно сейчас?! – Пенелопа швырнула сумочку в прачечную и зашагала по коридору. – Мне что, обязательно нужно слушать рассказы о твоей последней оргии?
– Пен, я хочу, чтобы ты поняла!..
Так, а теперь он уже орал. На что не имел ни малейшего права. Ведь пострадавшая сторона – именно она! Войдя в кухню, Пенелопа резко развернулась, сжав кулаки.
– Поняла – что?! Что ты перетрахал множество женщин? Я это и так знаю! Все это знают! И мне совсем не интересны твои занимательные истории.
Мускул у него на щеке дернулся, и он пробормотал:
– Дело не в этом.
– Тогда в чем? Знаешь, очень хотелось бы, чтобы ты побыстрее добрался до сути.
Он сделал глубокий вдох, а затем медленно выдохнул. После чего заговорил, уже гораздо спокойнее:
– Я хочу, чтобы ты поняла мое состояние в тот момент. Хочу, чтобы поняла, как на меня повлияла та наша встреча.
Пенелопа отступила на шаг. И, словно защищаясь, скрестила на груди руки.
– Ну, продолжай.
Он провел ладонью по волосам и вновь заговорил:
– Вечером, во время свадьбы Шейна и Сесили, когда я был с той девицей и увидел тебя на балконе… Это очень на меня подействовало. Показалось, что ты… что я тебе отвратителен. И это основательно меня встряхнуло. В тот момент я хотел только одного – чтобы ты снова увидела меня таким, каким я был когда-то. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не броситься за тобой. Я хотел нарушить все до единого правила, которые мы негласно установили. Я их даже частично нарушил, попытавшись поговорить с тобой, помнишь?
«Что ж, в этом есть хоть какой-то смысл», – подумала Пенелопа. Она кивнула.
