– Это нереально. Мне все равно придется с этим разбираться – как и тебе.
Он поморщился и проворчал:
– Но ты не должна…
«А вот это в нем что-то новенькое, – с улыбкой подумала Пенелопа. – Желание взять ответственность на себя – такого я за ним раньше не замечала…»
– Эван, ты должен, наконец, понять: мои отношения с Мадди и Шейном – это не продолжение наших с тобой отношений, а нечто совершенно отделенное.
Он посмотрел ей в глаза.
– Но я хочу принять на себя основной удар.
– Эван. Мы оба несем ответственность и будем разбираться с этим вместе.
Он вздохнул и обнял ее за шею, перебирая прядки волос так, как делал когда-то, примерно миллион лет назад.
– Пен, я хочу… оказывать на твою жизнь положительное влияние. Наверное, я прошу слишком многого?
Она улыбнулась и придвинулась к нему поближе.
– От тебя уже есть польза.
Он перевел взгляд на ее губы и тоже улыбнулся.
– Ты вообще представляешь, насколько неприлично сейчас выглядишь?
Она невольно рассмеялась.
– Губы распухли и покраснели, верно?
Эван провел пальцем по ее шее и задержался на V-образном вырезе халата.
– Ты под ним голая?
– Да.
Он пылающим взглядом посмотрел ей в глаза.
– У тебя там болит?
– Да, – шепотом ответила она.
Он наклонился и провел губами по ее губам.
– Хочешь, я буду тебя просто лизать, пока не доведу до оргазма?
Пенелопа обвила рукой его шею и крепко прижалась к нему.
– Полагаю, это было бы неплохо.
Через несколько часов Пенелопа опять посмотрела на коробочку с пилюлями. Только теперь она уже не сидела на восхитительной террасе, любуясь городом, а находилась в своей кухне. Пришло время принять пилюлю.
Тут в кухню вошел Эван и, прищурившись, взглянул на коробочку, потом – на Пенелопу.
– С тобой все в порядке?
Она кивнула, проглотив комок в горле.
– Наверное, уже нужно ее принять.
– Ну, вообще-то у тебя еще есть время.
Да, время, конечно, было. Но ведь пилюля – наилучший выход, не так ли? Так зачем же медлить? И тут, глядя на коробочку, Пенелопа вдруг поняла, что просто-напросто не хотела ничего глотать. И вообще, если вспомнить о сроках, то шансы забеременеть у нее невероятно малы. Так что эта пилюля – всего лишь дополнительная предосторожность. Но нужна ли ей дополнительная предосторожность? Да, конечно, было бы разумно минимизировать риск, однако же… Ах, ведь с Эваном она никогда не была благоразумной, – напротив, всегда была безумной, безрассудной!.. То есть следовала велениям своего сердца. И сейчас ее сердце не хотело, чтобы она принимала эти пилюли.
– Эй, Пен… – послышался голос Эвана, и она, оторвав взгляд от коробочки, внимательно посмотрела на него.
Сейчас он уже был в зеленой футболке, так подходившей к его глазам, и в полинявших джинсах, облегавших его могучую фигуру. И он смотрел на нее с явным беспокойством.
– Пен, с тобой точно все в порядке?
Ох, она не могла ему это сказать. Ведь женщины, наверное, пытались поймать его в ловушку беременности семь дней в неделю.
Пенелопа сделала глубокий вдох и заявила:
– Мне нужно принять пилюлю.
Он утвердительно кивнул.
– Да, наверное, это необходимо.
Они не пользовались защитными средствами всю ночь. И он брал ее снова и снова. При этом оба исходили из того, что она потом примет пилюлю.
Пенелопа откашлялась и пробормотала:
– Мы оба виноваты. Я тоже об этом не подумала.
– Впредь мы всегда будем пользоваться презервативами, – сказал Эван.
Пенелопа тут же кивнула.
– Да, конечно.
Он обошел кухонный «остров» и, остановившись прямо перед ней, тихо спросил:
– Ты же не хочешь ее принимать, правда?
«Неужели это настолько очевидно?» – подумала Пенелопа. И заставила себя соврать:
– Нет-нет, конечно, хочу. Ведь это – очень разумно. Действительно, почему бы не подстраховаться? – Она взяла коробочку и, стиснув зубы, надорвала ее. – Я должна принять пилюлю прямо сейчас, чтобы у меня хватило времени на вторую еще через двенадцать часов.
Эван промолчал, но она чувствовала его тяжелый настороженный взгляд. Нет, он не должен знать! Пенелопа вытащила пилюли в картонной пластинке. Дрожащими пальцами выдавила одну и положила на раскрытую ладонь. Потом взяла стакан с водой, твердо решив выпить пилюлю. Да-да, прочь безумные мысли!
Эван вдруг схватил ее за запястье.
– Пенелопа…
Она моргнула. И едва их взгляды встретились, у нее перехватило горло. А он помотал головой и заявил:
– Я не хочу, чтобы ты ее принимала.
– Что?.. Почему? Конечно, я должна ее принять! Мы должны вести себя благоразумно. – Сердце ее отчаянно колотилось. Значит, он хотел того же!
– Пен, когда это мы вели себя благоразумно?
– Эван, но я…
– Ты не хочешь ее принимать, – перебил он. – И я не хочу, чтобы ты ее принимала. Так и не принимай. Посмотрим, что получится. Пусть за нас решает природа.
Радость, надежда, страх – все эти чувства дико колотились у нее в груди.
– Но это сумасшествие… – пробормотала она.
– Точно, – кивнул Эван, и его губы изогнулись в улыбке. – Возможно, мы всегда были сумасшедшими, поэтому нам просто пора это признать.
Пенелопа пожала плечами.
– Что ж, наверное, я и так не забеременела. Сроки не подходят.
– Или да – или нет, – сказал Эван. – Мы с этим в любом случае разберемся. Но я не хочу, чтобы ты принимала пилюлю. Не хотел с той самой минуты, как ты подняла эту тему ночью.
Пенелопа с трудом сглотнула. Пилюля все еще лежала у нее на ладони.
– Почему же ты тогда ничего не сказал?
– Пытался быть… правильным феминистом.
Пенелопа подавилась смехом.
– Что-что?..
– Ну, ты же знаешь… Право женщины выбирать – и все такое… Но сегодня утром, когда ты с такой готовностью согласилась подождать, я понял, что ты хочешь того же… Не принимай ее, Пен.
Ее ресницы задрожали, а дыхание сделалось прерывистым.
– А если я уже? В смысле, беременная…
– Значит, беременная.
Она хотела задать еще множество вопросов с «а если», но не стала. Взглянув на пилюлю, прошептала:
