– Знаю, – ответил он.
Пенелопа взяла ручку и, щелкнув кнопкой, сообщила:
– Я хочу, Шейн, чтобы ты не относился к нему как к мальчишке, который не в состоянии удержать член в штанах.
– Не буду, – отозвался босс.
Эван едва заметно улыбнулся, и Пенелопа заметила смех в его глазах.
– И я больше не желаю слышать рассказы про бесконечный парад супермоделей, – продолжала она.
– Это справедливо. – Губы Шейна дрогнули в улыбке, и Пенелопа, не удержавшись, тоже улыбнулась. Она никогда не могла долго злиться на Шейна, даже если он того заслуживал.
– Ты еще должен мне обед в «Алинеи» за контракт с Хейсом, – со смешком проговорила она.
– Я не забыл, – тотчас кивнул Шейн.
– Эван тоже придет. Поскольку же угощаешь ты, то могу поклясться, что в этот вечер он выберет самый дорогой алкоголь.
Шейн изобразил возмущение.
– Но ведь он – миллионер!
– Ты тоже, – резонно заметила Пенелопа.
– Потрясающе… – буркнул Шейн, старательно изображая обиженного.
Пенелопа же лукаво взглянула на Эвана и спросила:
– Какой он милый, правда? Как бы нам еще наказать твоего старшего братца?
– Не надо слишком уж строго. – Эван рассмеялся. – Ведь он когда-то в школе взял на себя вину, чтобы меня не выкинули из футбольной команды. Видишь ли, я тогда включил пожарную сигнализацию…
Пенелопа тоже рассмеялась.
– Ладно, строго не будем.
Шейн вздохнул, а Эван в задумчивости проговорил:
– Знаешь, Пен, мне кажется, ты заслуживаешь прибавки к зарплате.
– Фантастическая мысль! – радостно воскликнула Пенелопа.
– Хорошо, пять процентов, – сказал Шейн.
Она скрестила на груди руки.
– Двадцать.
– Десять, – ответил Шейн.
– Согласна на пятнадцать, и это – мое последнее слово. – Пенелопа стала внимательно разглядывать свои ногти.
– Ладно, хорошо, – кивнул Шейн. – Ты такая кровожадная!..
Эван от души рассмеялся. А Шейн, взглянув на него, сказал:
– Шутки шутками, братец, но не забывай, какой безжалостной она иногда бывает.
Эван пожал плечами, и по его лицу расплылась плутовская ухмылка.
– Она у меня под контролем, – сообщил он.
Пенелопа резко выпрямилась и, подбоченившись, спросила:
– Что ты сказал, Эван?..
Шейн с улыбкой хлопнул брата по спине.
– Вот так-то, парень. Сейчас остаешься тут без меня, и пусть Господь сжалится над тобой. – С этими словами он вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.
Пенелопа нарочито медленно обошла письменный стол и проговорила:
– Под контролем? Вот как?..
– Это чересчур, да? – Эван шагнул к ней, и воздух в кабинете словно сгустился.
– Да, пожалуй, – отозвалась Пенелопа. Голос ее уже звучал низко и хрипловато. – Но я знаю, для тебя важно выглядеть перед братом хозяином положения. – Сейчас, когда Эван стоял перед ней… с таким выражением лица, она ему верила. И надеялась, что так будет и впредь.
– Мнение Шейна – это для меня не самое важное. – Эван окинул ее внимательным взглядом. – Слушай, а я уже говорил, что мне нравится твоя манера одеваться?
Сегодня она надела черное платье до колен, по всей длине застегивавшееся спереди на пуговицы, и подпоясалась широким ремнем в тон. Покрой платья подчеркивал ее изящную фигуру, а черный цвет делал сияющие голубые глаза еще более яркими.
– Да, ты об этом упоминал, – ответила Пенелопа, чуть наклонившись и упершись ладонями в стол.
И это сработало. Его взгляд задержался на ее груди, и он, приблизившись к ней почти вплотную, проговорил:
– Никогда не мог понять, как тебе удается так строго одеваться и при этом выглядеть просто божественно.
Сердце ее пропустило удар, а дыхание перехватило. Когда же она заговорила, голос ее зазвучал слишком уж хрипло.
– Думаешь, комплиментами можно завоевать мою благосклонность?
– Надеюсь. – Сейчас он стоял совсем рядом. Настолько близко, что она ощущала исходивший от него жар. – Знаешь, Пен, я ведь не прикасался к тебе уже двенадцать часов…
– Да, не прикасался. – Она облизнула губы. А он, наклонившись, провел губами по ее шее и прошептал:
– У меня есть одна навязчивая фантазия.
– Какая? – Ее хрипловатый голос звучал едва слышно.
– Мне всегда ужасно хотелось взять тебя в кабинете – прямо на столе или на полу. – Он поднял глаза на окна. – Что ты об этом думаешь?
Пенелопа тоже взглянула на окна и на офисы через дорогу.
– Те здания слишком близко, – пробормотала она. Взглянув на незапертую дверь, добавила: – И кто-нибудь может войти.
– Вот именно. – Он прижался губами к впадинке у нее на горле, потом прошептал: – Ведь это особенно возбуждает, верно?
По телу пробежали горячие мурашки, но все же она заставила себя ответить:
– Меня не возбуждает.
Пенелопа не знала, почему возражала, – ведь она ужасно хотела того же… Хотела с той самой секунды, как Шейн вышел из кабинета. Да, конечно, все считали ее слишком благовоспитанной для подобного поступка, да только Эван понимал ее куда лучше…
Его пальцы забрались под ремень, и он прошептал:
– Тогда давай просто проверим, как там у тебя дела, ладно?
Она отрицательно покачала головой, но спину при этом выгнула так, чтобы ему было удобнее. Ох, как же ей сейчас хотелось быть неистовой, страстной, несдержанной!..
Тут Эван выпрямился, расстегнул свой ремень и посмотрел ей в глаза.
– Ты как будто знала, что я буду делать, когда выбирала этот наряд.
Может, и знала. Пенелопа тихо вздохнула и пробормотала:
– Я ведь на работе… Нам нужно остановиться.
Но Эван, казалось, не слышал ее. Он снял с нее ремень и с громким стуком уронил его на стол. Сунув руку ей под юбку, сказал:
– Попробуй только скажи, что ты уже не мокренькая.
Она не могла этого сказать. Соски давно напряглись, и за какую-то минуту он сумел сделать так, что все ее тело словно пылало. Что ж, в этом весь Эван… Он всегда превращал ее из благопристойной католички в распутную девицу.
Тут он расстегнул первую пуговку у нее на платье, за ней – еще одну… И она даже не попыталась его остановить – напротив, мысленно его торопила. Ведь именно этого ей так не хватало все последние годы. Ах, ей ужасно не хватало Эвана!
За дверью кабинета послышались голоса, и Пенелопа в страхе замерла. Эван же рассмеялся и сказал:
