Но она по-прежнему молчала. И по щекам ее катились слезы. В какой-то момент она вдруг закрыла лицо ладонями и зарыдала.
Тяжело вздохнув, Эван отстегнул ремень безопасности и привлек ее к себе. Она громко рыдала, а он целовал ее в макушку и поглаживал по спине, стараясь успокоить.
Когда же она наконец успокоилась, он приподнял пальцем ее подбородок и, глядя ей в глаза, проговорил:
– Пен, я принадлежу тебе. Всегда принадлежал и всегда буду принадлежать. И имей в виду, ты не сможешь от меня избавиться. Ты это понимаешь?
Она молчала, и Эван ее не торопил. Когда же Пенелопа снова повернулась к окну, он вздохнул, завел двигатель и выехал на дорогу. Минут пятнадцать они ехали молча. Наконец она тихо сказала:
– Эван…
– Да, Пен, слушаю тебя.
По-прежнему глядя на кукурузное поле, она прошептала:
– А я люблю тебя, Эван.
Он взял ее руку и поднес к губам. Во всяком случае, это уже кое-что.
Когда они доехали до Ривайвла, Эван оставил ее в гостевой комнате дома Мадди и Митча, а сам вышел, чтобы ответить на телефонный звонок. Пенелопа же осталась наедине со своими мыслями.
Окна комнаты выходили на огромный задний двор, украшенный плакучими ивами и дубами. И тут повсюду росли полевые цветы, а также кусты гортензии и розы. За деревьями же поблескивала река. Это было очаровательное место, совершенно мирное и безмятежное.
Попозже все они пойдут купаться. И будет смех, будет музыка. А также спиртное. Она, конечно же, расслабится, захмелеет… И тогда, наверное, это ужасное чувство исчезнет.
Пенелопа прижалась лбом к стеклу и закрыла глаза.
Эван ее любил. Единственный мальчик, которого она хотела с шестилетнего возраста, только что сказал, что любит ее, а она никак не могла избавиться от тяжелого чувства, поселившегося в груди. Почему, почему, почему?.. Ведь все, что он сказал в машине, – правда, в этом не могло быть сомнений.
Но она почему-то ему не верила. Во всяком случае, верила не так, как следовало бы. То есть верила, но не доверяла. Более того, она не доверяла самой себе. В том, что касалось Эвана.
В тот момент, когда у нее начались месячные, пришлось посмотреть правде в лицо. Она хотела его удержать. И беременность могла бы это гарантировать. О господи, она ненавидела себя за эту мысль. Совершенно неправильную. Но честную.
Она так сильно хотела его удержать, что в голове у нее, похоже, все перепуталось. Но как признаться в этом Эвану? Нет-нет, невозможно признаться. Тут дверь открылась, а затем со щелчком захлопнулась. Пенелопа подняла голову и открыла глаза. Эван подошел к ней сзади и обнял за талию. Поцеловал в висок.
– Ты как, в порядке?
– Да. – Но голос ее все же дрогнул; она никак не могла прийти в норму. Впрочем, это произошло с ней еще в машине. Пенелопа не понимала, что на нее нашло, но ее нынешнее состояние походило на раскачивавшийся маятник – именно так она определила бы сейчас свои чувства и мысли.
– Что там с телефонным звонком? Все нормально?
– Просто замечательно. – Он еще крепче ее обнял, и в тот же миг, несмотря ни на что, Пенелопу пронзило желание. Ох, она никак не могла сдержаться! Она нуждалась в нем. Возможно, в том-то и заключалась проблема…
Но как же ей взять себя в руки? Как обуздать свои чувства? Что ж, но ведь нужно с чего-то начинать, не так ли? Наверное, нужно открыться ему. Хотя бы чуть-чуть. Уж это она сделать сумеет.
Откашлявшись, Пенелопа проговорила:
– Прости, что я в дороге молчала. Просто не знала, что сказать…
Эван отпустил ее и увлек к кровати. Когда она уткнулась в нее коленками, он толкнул ее на постель и снял с нее туфли. Затем лег рядом с ней и, опершись на локоть, внимательно посмотрел на нее сверху вниз своими ярко-зелеными глазами. Черты его лица были настолько красивы, что ей захотелось убедиться, что он – настоящий, человек из плоти и крови, такой же смертный, как и она сама. Ах, она по-прежнему видела в нем мальчика, перед которым благоговела…
Тут он наклонился и, поцеловав ее в губы, сказал:
– Мне очень жаль, что у нас все так непросто.
У нее перехватило горло.
– Ты прав, Эван. Я не верю.
Он кивнул.
– Я знаю.
Пенелопа с трудом сглотнула, пытаясь сдержать подступившие слезы.
– Я думала… когда началось все это безумие… Думала, что нам всего лишь нужно насытиться друг другом и тогда все пройдет.
Он провел ладонью по ее животу и произнес:
– Этого не произойдет никогда.
– Но как же так?.. – Она закусила губу. – У меня ведь за спиной все эти годы… Я наблюдала, как ты притворялся, что тебе на меня наплевать. Ты выставлял передо мной напоказ одну красивую женщину за другой и за все это время даже ни разу не намекнул!.. Ни разу не взглянул в мою сторону. А теперь… То, что происходит сейчас… Временами мне кажется, что все это – лишь плод моего воображения. Или чудесный сон.
Его лицо словно затуманилось, и он проговорил:
– Просто я слишком хорошо играл свою роль, а теперь мне приходится за это расплачиваться. Когда все началось, я сказал тебе, что готов платить. И я заплачу любую цену, потому что ты этого стоишь.
– Но это несправедливо.
Он пожал плечами.
– Жизнь не всегда справедлива. Я с этим справлюсь. Но я не хочу, чтобы ты исключила меня из своей жизни.
– Постараюсь… не исключать, – прошептала она.
После этого они долго молчали. Просто лежали, думая каждый о своем. Внезапно в дверь постучали, и тут же послышался голос Мадди:
– Мы все идем к реке. Вы как, с нами?
Они переглянулись, и Пенелопа крикнула в ответ:
– Сейчас придем!
– Вот и славно! Потому что он пользуется тобой уже слишком долго. Эй, Эван, мне нужна моя подруга!
Эван рассмеялся и крикнул:
– Мы через минуту!
Пенелопа сделала движение, пытаясь встать, но Эван снова положил ей руку на живот, не давая подняться.
– Прежде, чем мы пойдем, Пен, позволь кое о чем тебя спросить.
Она вскинула брови и посмотрела на него.
– Так вот, ты тоже прекрасная актриса. За эти годы мы одурачили абсолютно всех, даже твоих лучших подруг. И ты тоже ни разу не намекнула. Но все это было ложью, верно? В глубине души ты по-прежнему меня хотела, ведь так?
«Какой смысл лгать?» – подумала Пенелопа. И тут же кивнула.
– Да, все так.
Эван наклонился и нежно поцеловал ее. Поцеловал так, что ей захотелось расплакаться. А он провел пальцем по ее подбородку и проговорил:
