Но, к ее удивлению, он оказался высоким, широкоплечим и исключительно привлекательным мужчиной.
В отличие от кронпринца, одет он был в простой мундир, а на его белом кителе поблескивали острыми лучиками всего две бриллиантовых звезды по обеим сторонам груди.
Когда он вошел в тронную залу, мужчины приветствовали его поклонами, женщины – реверансами, и он поднялся на возвышение.
Сначала принц Фридрих представил его Софи, а затем и герцогине, но вот о том, чтобы познакомить его с Титанией, и речи быть не могло. Она так и осталась сидеть в отдалении, позади двух престарелых фрейлин.
Обращаясь к Софи, король произнес очень короткую приветственную речь, пожелав ей счастья и всяческих успехов в новой стране, которая отныне становилась для нее домом.
И вновь, когда король сошел с возвышения, мужчины поклонились, а женщины присели в реверансе.
Его величество покинул тронную залу.
После его ухода принц Фридрих принял командование на себя и вместе с Софи повел гостей в банкетную залу.
Шампанское за здоровье жениха и невесты лилось рекой, а некоторых изысканных блюд Титании до этой поры ни видеть, ни пробовать еще не доводилось.
Все присутствующие в тронной зале возжелали немедленно свести знакомство с Софи, и принц Фридрих без устали представлял их друг другу. У каждого находилось для нее несколько хвалебных и льстивых слов, но только один из десяти мог сделать это по-английски.
Что до остальных, то Софи оставалось лишь непонимающе смотреть на них да улыбаться.
«Разумеется, она могла хотя бы попытаться выучить язык», – думала Титания.
Однако сейчас было уже слишком поздно, и она была уверена, что после свадьбы Софи не сочтет нужным прилагать для этого ни малейших усилий.
Титания вспомнила, как Дарий рассказывал ей о том, что это была идея короля – отправить его с ними в путешествие на линкоре, дабы научить Софи языку тех людей, которыми она будет править.
Она задалась вопросом, не будет ли он теперь разочарован тем, что Дарий потерпел неудачу, или же, что более вероятно, ему просто не было до этого никакого дела.
Ей вдруг захотелось встретиться с королем немного погодя.
Черные волосы и глаза недвусмысленно свидетельствовали о том, что в жилах его течет и греческая кровь, но при этом он явно превосходил ростом среднего грека, что объяснялось, как она прекрасно понимала, велидосскими корнями.
Глядя на мужчин в тронной зале, она отметила, что почти все они отличались шириной плеч и богатырским сложением, что было несколько необычно для балканских государств, которые она посещала вместе со своим отцом.
Во внешности мужчин не было, впрочем, ничего особенно примечательного, тогда как женщины, напротив, поражали исключительной красотой. Правда, сейчас среди гостей во дворце их было совсем немного, и Титания заподозрила, что приглашение получили лишь те, кто обладал нужными связями, особенно в правительстве.
Однако те немногие, коих она успела рассмотреть, отличались несомненной привлекательностью и были довольно хорошо одеты.
Среди них наверняка отыщутся и те, кто, как полагала Титания, станут для Софи добрыми друзьями, и она надеялась, что у кузины достанет благоразумия быть с ними вежливой и обходительной.
Софи во многом походила на своего отца, считая всех, кто не мог похвастать голубой кровью, недостойными того, чтобы снизойти до них в разговоре.
Приглашение погостить в поместье Старбрук получали лишь самые важные персоны в лондонском высшем обществе, и большинство друзей дяди были или герцогами, подобно ему самому, или младшими членами королевской фамилии.
Официальные и помпезные приемы, которые дядя устраивал для подобных гостей, представлялись Титании унылыми и скучными по сравнению с теми вечеринками, что ее отец с матерью организовали во многих странах во время своих поездок.
Тогда она была совсем еще маленькой, но одну из них запомнила особенно хорошо.
Их сосед, владевший большими земельными территориями, устраивал званый ужин, и его поместье буквально заполонили несколько цыганских семейств, чувствовавших себя здесь как дома. Чтобы развлечь родителей Титании, хозяин попросил цыган спеть и станцевать для них после ужина, и после этого те преспокойно уселись за стол вместе с гостями.
Они мирно болтали о том и о сем, гадая о будущем всем желающим.
Вечеринка получилась просто замечательной, и Титания думала, что навсегда запомнит музыку, которую играли на своих необычных инструментах цыгане, равно как и то, как они пели и танцевали.
Но она и представить себе не могла, чтобы Софи и кронпринц развлекались подобным образом.
Они бы сочли унизительным для себя присоединиться к странным вечеринкам, на которые отец водил ее в Константинополе, где необычайной популярностью пользовался танец живота, а арабы демонстрировали методы своей национальной борьбы, не причиняя вреда тем, кому они бросали вызов.
Титания тихонько вздохнула.
Она не сомневалась, что любой прием, который будет устроен во дворце, окажется очень правильным и столь же неизбежно скучным.
Тем не менее она понимала, что Софи, обретя в замужестве силу и власть, несомненно, будет счастлива. Каждая женщина считала своим долгом присесть перед ней в реверансе, а мужчины почтительно целовали ей руку.
* * *
Титания испытала нескрываемое облегчение, когда они смогли наконец разойтись по своим комнатам, потому что принц Фридрих заявил:
– Завтра, в день моей свадьбы, никто не должен чувствовать себя усталым!
«Что ж, – подумала Титания, – это будет и впрямь знаменательное событие».
Пусть даже, как она подозревала, Софи начнет раздраженно жаловаться по любому поводу и без оного, а сама она будет сбиваться с ног, пытаясь угодить ей.
Выделенная ей спальня оказалась уютной и хорошо обставленной, но в то же время скучной и обыденной, как и все остальные комнаты во дворце.
Окна ее выходили на фасад, и она увидела ступеньки, по которым они поднимались ко дворцу, а на горы вдали вид открывался потрясающий.
«Как бы мне хотелось подъехать к ним поближе», – сказала она себе, будучи уверенной, что у подножия их раскинулась плоская равнина, по которой можно мчаться галопом, как в венгерских степях, где она каталась верхом вместе с отцом.
Титания глубоко вздохнула.
Софи ведь наверняка не захочет сесть в седло, а ее одну никто не отпустит, в чем можно не сомневаться.
Она вновь вернулась мыслями к Меркурию, спрашивая себя, как он там. Она все еще думала об этом, когда в дверь ее спальни постучали и в образовавшуюся щелочку просунула голову Марта.
– Ее милость своим криком подняла на ноги весь дом и срочно требует вас к себе, – взволнованно сообщила горничная. – Поскольку я не могу покинуть ее светлость, вам придется ухаживать за ней.
