Наконец, когда они миновали деревья, перед ними предстал Торр-Хаус.
При первом же взгляде на него у виконта перехватило дыхание. Особняк прекрасен благодаря какой-то увядающей красоте, подумал он. Хотя Беннет, пожалуй, был недалек от истины, безо всякой задней мысли выпалив:
– Бог ты мой, да это же сущая развалина, а, милорд?
Он заглушил мотор, и на пороге тотчас же появился высокий мужчина со строгим мрачным лицом. Судя по тому, как он был одет, виконт решил, что это Корк, дворецкий, долгие годы прослуживший у мадам Ле Февр.
– Добро пожаловать в Торр-Хаус, – сказал тот, и лицо его расплылось в неожиданной улыбке. – Вы даже не представляете, насколько я рад вашему приезду, – как, впрочем, и все остальные в этих краях. Мы все надеемся, что вы убережете усадьбу от разрушения и запустения.
– Похоже, я прибыл как раз вовремя, – заметил виконт, от взгляда коего не укрылась облезлая краска на двери и витражные окна с выбитыми стеклами, дыры в которых для защиты от непогоды были заткнуты оберточной бумагой.
– Это Беннет, мой шофер. Вы не могли бы указать ему какое-нибудь сухое местечко, где он может поставить «даймлер»?
– Для этой цели лучше всего подойдет амбар, милорд, – ответил Корк, растягивая гласные в манере коренного жителя Девона. – Там нет двери, но внутри достаточно сухо.
С лица Беннета не сходило ошеломленное выражение. Он выгрузил багаж, после чего, следуя указаниям Корка, направил авто в объезд дома.
Что до виконта, то его препроводили внутрь, и он влюбился в дом с первого же взгляда.
Холл был выдержан в типично якобинском стиле
[9] с массивной дубовой лестницей, импозантно раскинувшейся прямо перед ним, и стенами, обшитыми дубовыми же панелями. То, что виконт поначалу принял за дверцу шкафа, оказалось входом в оружейную, и молодой человек застыл, глядя на оленью голову, красующуюся над лестничной площадкой.
– Здесь можно охотиться? – поинтересовался он, когда Корк пригласил его наверх.
– Здесь лучшие охотничьи угодья во всем Девоне, милорд. Охотничий сезон в Эксмуре славится по всей стране, и вы сами убедитесь, как много народу приезжает сюда из Лондона и Бристоля, чтобы поразвлечься. У нас даже бывают промышленники с Севера.
– В самом деле? – заметил виконт, немало изумленный тем, что в этой глухомани, оказывается, ключом бьет светская жизнь.
– А через месяц начнется сезон охоты на фазанов – полное раздолье для таких джентльменов, как вы.
– Я и понятия не имел… – начал было виконт, когда Корк провел его в просторную, насквозь продуваемую сквозняками комнату с пыльной кроватью под балдахином и дубовой мебелью.
– Это была спальня мадам, но я уверен, она не стала бы возражать, то есть, если вы ничего не имеете против, учитывая…
Слова замерли у Корка на губах.
Виконт кивнул. Он совершенно точно знал, что имел в виду дворецкий.
«Если я ничего не имею против того, чтобы спать в постели любовницы моего деда», – сказал он себе.
Выложенный камнем камин поражал своими размерами, посередине над ним было высечено изображение щита.
– Сколько лет этому дому, Корк?
– Триста или что-то около того. Получив земли в этих краях, особняк построил один из шотландских лордов короля Якова I.
Виконт коснулся рукой вылинявших атласных портьер на окнах. Некогда они были богатого алого цвета, а сейчас под лучами солнца выцвели до блеклых розовых тонов. Местами ткань протерлась до дыр, как и турецкий ковер под ногами.
– Я просушил постельные принадлежности на солнце, милорд, и надеюсь, вам здесь будет вполне удобно.
Виконту пришло в голову, что постель может оказаться сырой. Подойдя к ней, он откинул красное стеганое одеяло с огуречным узором
[10] и внимательно осмотрел простыни на предмет следов плесени.
– Похоже на то, Корк, – с явным облегчением сказал он.
– Обед будет подан в восемь часов, милорд. Надеюсь, такое время вас устроит?
– Вполне, благодарю вас.
– Сегодня к ужину у нас подадут местного барашка и овощи с нашего огорода. Он, конечно, зарос сорняками, но нам хватает и того, что удается собрать. Когда мадам была жива, здесь было очень красиво, однако после ее кончины сад разросся и пребывает в запустении.
– Я намерен вдохнуть новую жизнь в каждый уголок особняка, – провозгласил виконт, глядя в потолок, на котором красовались красноречивые пятна плесени.
Через всю комнату протянулась большая трещина, а в деревянном канделябре скукожились огарки свечей.
– Прекрасные новости, милорд. А теперь, быть может, прислать к вам Хоскина, чтобы он позаботился о вас?
– Я был бы вам чрезвычайно признателен, благодарю.
– Когда бы вы хотели осмотреть дом, милорд? Либо я сам, либо миссис Корк готовы устроить вам экскурсию в любое время.
– Думаю, перед ужином. А потом я еще раз осмотрю его утром.
– Вы рисовальщик, милорд? Мы видели, как в дом заносили чертежную доску и решили, что вы художник, пока не обратили внимания на ее размер.
– Я архитектор, по крайней мере, был им. Мне хочется вернуть усадьбе ее былое великолепие и вновь сделать средоточием светской жизни.
– Мадам бы это понравилось, – загадочно улыбнулся Корк и, поклонившись, вышел.
Слуги внесли в комнату багаж виконта, предоставив Хоскину возможность распаковывать его.
Покончив с этим, он наполнил для виконта ванну горячей водой, которую в кастрюлях принесли служанки, прибывшие в поместье раньше него.
– Надеюсь, ваша милость не возражает против того, чтобы вымыться в столь древней лохани, – заметил Хоскин, когда последние капли горячей воды были вылиты в большую эмалированную ванну.
