Еще бы не «вот». Я лично чернильный порошок подмешала к мыльному. Главное было, чтобы Сиента не попользовалась. Но та как легла, так и выключилась. Устала…
— Полотенцем не вытиралась?
— Н-нет…
Тамира уже забыла о неприязни ко мне. Вот что значит — правильно подобрать лекарство!
— Чем мылась?
— Мыльным порошком…
— Дай сюда. Твой личный?
— Н-нет. Общий…
— Да тут ничего и нет, считай…
Конечно. Я лично его и высыпала из коробки. Чтобы оставалось на один раз искупаться, или на несколько раз вымыть руки. Тамира сделала так, как я и предполагала.
Если в коробке мало порошка, вы его просто высыпаете себе на ладонь и принимаетесь мыться. И на мокрое тело, и по себе растереть… вот и отпечаталось — на ладонях, лице, груди, животе — спине не слишком много досталось.
Конечно, детская выходка, но сработало ведь! Другие-то служительницы придут часа через два! В крайнем случае, Тамира бы окрасила себе только руки, но я честно ее спровоцировала.
— Вроде бы нормально. Сейчас попробуем… Сиента, воды принеси…
Я зачерпнула коробкой воду, поболтала ее и вылила обратно в ведро. Если там что в синий и окрасилось, все равно никто не заметил. Концентрация уже не та.
— Вроде в синий ничего не красится.
Провела пальцем по стенке коробки. Палец тоже остался чистым.
Вот так при дворе с соперницами и расправлялись. Походи-ка в синем цвете несколько дней! Да потом еще пятна на лице будут от воспаления, это ж чернила! Едкие!
Тамире досталось совсем чуть-чуть, но дня три ей точно ходить синей. Сиента с трудом сдерживала истерический хохот.
Я вздохнула.
— Сиента, принеси нам пемзу. И побольше…
— А это… что?
— Не знаю. Где ты вообще валялась сегодня?
— На сеновале…
— А что из трав у нас дает такой окрас? Сеновал хоть был старый — или сено свежее?
— Средне…
— Не знаю. Мыло, вроде, чистое, сама видишь, вода не посинела. Значит, где-то ты так удачно повалялась. Вспоминай, что и где… или пролили, или лицом повозили… и не только лицом.
— Не знаю!
Сиента сунула мне в руки пемзу, я протянула ее Тамире.
— Оттирайся. Попробуй с мыльным порошком, вроде как он нормальный. Ототрешься — налей воды в котел, не тебе ж одной надо. И дров подбросить не забудь.
С тем я и пошла обратно. Скоро Карнеш придет, обход будет. Надо присутствовать.
И только оказавшись в лечебнице, там, где Тамира не могла нас ни слушать, ни видеть, я привалилась к стене, и захохотала. Рядом так же беспомощно сползла Сиента. Минут пять мы не могли остановиться, глядя друг на друга. Переглядывались, вспоминали синюю тамиру — и заливались хохотом еще пуще. Наконец Сиента пришла в себя достаточно, чтобы вытереть слезы и передохнуть.
— Светлый! Это потрясающе! Вета, это — вы?
— Нет. Это ее Светлый наказал за распутство, — ухмыльнулась я.
— А как?
— Не знаю. Но мыльный порошок вы видели, он хороший, значит где-то повалялась. Что из трав у нас красит в синий цвет? Шалфей?
— Это сколько ж его нужно?
— Есть еще калган, васильки, гречиха, гречавка
[3]…
— Что ж ее там — мордой по ним возили, что ли?
Я развела руками.
— Сиента, я надеюсь, что вы не станете распространяться об этом случае. Тамире еще работать здесь…
Сиента послушно закивала головой.
Конечно, не будет! Ни слова! Ни полслова!
Даже не подумает об этом лишний раз!
А я что? Я поверила…
* * *
Карнеш меня на обход не взял, сказал, что после ночного дежурства надо идти домой отсыпаться. Пришлось уйти.
А на следующий день…
— Вета? Отоспалась?
— Да.
— Ты многое пропустила.
— Что именно?
— Харни рвал и метал. Тут кто-то выкрасил одну из наших служительниц в синий цвет.
— Тамиру. Да, я в курсе.
— И что там было?
Карнеш смотрел пристально, пытаясь поймать меня на нестыковках. А что мне? Я принялась рассказывать.
— У меня было ночное дежурство. А Тамира куда-то ушла. Вернулась под утро, в непотребном виде, словно ее по сеновалу валяли…
— Там и валяли.
— Я ей сказала помыться. И назвала шлюхой.
Судя по лицу Карнеша, об этом он тоже знал.
— А потом?
— А ничего. У меня свои дела, у нее свои. Потом я услышала вопли с заднего двора, мы с Сиентой туда побежали, а там Тамира в жутком виде.
— И?
— Я проверила полотенце, воду, мыло… Вроде все было нормально. Ничего не красило. Хотя полотенце все было в пятнах.
— Сиента тоже так говорит.
— Уже вся лечебница в курсе?
— И примерно половина Алетара.
— Я ж ее просила помолчать!
— Плохо просила.
— Мне не понравился поступок Тамиры. Мы с Сиентой с ног сбились, пока эта девка приятно проводила время.
— Вета, только честно. Ты ее…?
— Я не маг. Как бы я ее покрасила?
— Не знаю.
Конечно. Это чисто из бабского арсенала. Устранить соперницу, сделать подлость конкурентке… Детские, конечно, выходки, но ведь срабатывает! И достаточно часто!
Наверное потому, что ждут сложных ходов, пытаются что-то изобрести, а вот самого простого не видят у себя под носом.
— Вот и я тоже. И именно Тамиру? Не Сиенту, которая там работала со мной всю ночь?
Подозрительности в глазах Карна поубавилось.
— М-да… одним словом, теперь ей дней пять дома отсиживаться. Да еще она кожу пемзой разодрала.
— Пемзой — это я. Зря я ей сказала, — «огорчилась» я.
Карнеш развел руками.
Тамира явилась спустя четыре дня. Притихшая, слегка отдающая в синеву, и с опаской поглядывающая вокруг. Было отчего.
Служительницы и служители перешептывались, хихикали у нее за спиной, скалили зубы. На всю лечебницу нашлось только несколько сочувствующих — и все мужчины с личной заинтересованностью.
Ко мне Тамира даже не подходила. Я тоже не обращала на нее внимания. Я тут не при чем. Вот.
