Меня ведь тоже так продавали…
— Госпожа Ветана, ни в коей мере я не хотел оскорбить ваши чувства, принося свой подарок. Надеюсь, вы примете его, в знак моей глубокой признательности.
Я склонилась в низком почти придворном поклоне.
— Господин виконт, могу заверить вас, что вы сделали великое дело. Составите мне компанию, прошу вас?
— Разумеется.
Мне была предложена рука, и я оперлась на нее. И уверенно развернулась обратно в лечебницу.
Ронтен посмотрел непонимающими глазами, но пошел вслед за мной. Что, думаешь, я тебе прямо здесь отдамся в кладовке?
Э, нет.
И я толкнула дверь в первую же палату. Четверо человек. Всех я знаю, все их болезни…
— Знакомьтесь, виконт. Это Саймон Торн, плотник. Сильное повреждение ноги, воспаление. Требуется настойка из коры белой ивы, чтобы снять жар, а еще примочки из колючника
[6], болотной клюквы, эвкалипта… благодаря вам у нас есть теперь эти средства.
— Спасибо, милорд.
Плотник смотрел с кровати.
Хороший мужик, детей трое, вот и не обращался, пока уж вовсе плохо не стало. Монету сшибал, да и жене одной сложно. И денег лишних на лекаря нет.
— А это Дейв Митар, у него сильное воспаление в груди. Ему требуется очень многое. Отвар серого мха, бузины, с добавкой ядровых орехов
[7], припарки с хреном на стопы ног… Благодаря вам, ваше сиятельство, мы сейчас можем лечить этих людей.
Дейв хотел что-то сказать, но закашлялся. Сильно, жестоко, едва не до рвоты, тощее тело скрючили жестокие спазмы, заставляя корчиться на кровати, вырывая слезы. Не долго думая, я поддержала бедолагу, влила в него несколько ложек настойки, подождала, пока приступ стихнет, потрепала по волосам.
— Все будет хорошо. Справимся.
Одна палата, вторая третья, больные лица, воспаленные глаза, слова благодарности…
На пятой палате виконт сломался.
— Простите… мне надо выйти.
Я проводила его на улицу. Сама заскочила в лечебницу, быстро плеснула кипятка в стакан с травами, добавила пару ложек меда, размешала.
— Выпейте.
— Что это?
— Ничего особенного. Смородина, мята, малина, мед, немного ягод — то, что вы купили и прислали. Поможет прийти в себя.
Виконт послушно осушил стакан, кивнул мне.
— Спасибо. И вы так… каждый день?
— Да. А благодаря вам эти люди выживут. Понимаете? Король выделяет средства, но сюда доходит не так много — чиновники всегда… о, я не говорю, что они воруют, но…
— Не надо, Ветана. Я понял.
Я сжала его руку.
— Вы хотели произвести впечатление на девушку, но не поняли, сколько добра принесли людям.
Ронтен посмотрел на меня. И впервые — иначе.
Не как на объект охоты. Нет, на девушку, которую хотят уложить в постель, так не смотрят. С робким любопытством и даже зародышем уважения.
— Неужели вам не противно? Не тяжело?
— Ваше сиятельство, если бы я так думала — вы бы уже умерли. Поверьте, это тяжелая, грязная, каторжная работа, но зрелище здорового человека, который уходит из лечебницы на своих ногах, счастливые глаза его семьи, искупают все.
Ронтен сжал губы.
— И так изо дня в день? Чужая боль, кровь, грязь…
Я поднесла пальцы к вискам.
— Этого хватает в любой жизни. Виконт, я не стану произносить красивых слов. Я работаю, я получаю деньги за свою работу, я далеко не все умею, здесь есть лекари лучше меня. Я просто делаю, что могу. Вот скажите, зачем вы — виконт?
Такого вопроса от меня не ожидали.
— Я родился…
— Я понимаю. Ваше сиятельство, а зачем? Для чего вы живете? Чтобы гонять по улицам, заполняя пустоту? Или все же иное? Вы же аристократ, у вас есть земли, там живут люди, и они зависят от вас.
Судя по глазам виконта — управляющий разбирался с людьми. А благородного господина это не касалось. Но не признаваться же?
— Ваше сиятельство, мы, лекари, так же отвечаем за этих людей, как и вы за своих подданных. Только вы — от рождения и до их смерти, а мы на короткое время. Но за эти дни мы делаем очень многое. Мы отдаем им все силы, всё время, часто вырываем куски из своей жизни, отнимая их у родных, близких, детей… Вы деретесь на дуэлях, а мы сражаемся со смертью. Постоянно, безжалостно… И часто, очень часто она побеждает.
— И вы так же не поднимаетесь?
— Говорят, что у каждого лекаря свое кладбище. Знаете, ваше сиятельство, страшно, когда кто-то умирает. Когда ты не можешь помочь, потому что не хватает знаний, умений, когда можно было бы спасти человека, и может быть, кто-то другой смог бы, но не ты. Он уходит, а ты смотришь в глаза его близким, и понимаешь, что такое настоящая боль. А еще страшнее, когда не можешь помочь потому, что не хватает самого простого. Лекарства, бинтов… мы ведь тут медяки получаем. Поневоле взвоешь волчицей. Не накупишься, потому что жить на что-то надо, а люди умирают. Вы не поняли, сколько вы для нас сделали. Вы просто не поняли…
Я почти шептала.
Виконт смотрел на меня, а потом провел рукой по моей щеке.
— Не надо плакать. Все будет хорошо.
Я плачу?
Как странно…
* * *
Виконт уехал, не приглашая меня с собой. И выглядел он оглушенным.
Не стану обольщаться на его счет, он вскоре придет в себя. Привычная жизнь поманит, потянет, и все начнется заново. Гонки, пьянки, девки… Но мне хотелось, чтобы он увидел.
Увидел то, что каждый день вижу я, и стараюсь не сойти с ума от боли.
Отчаявшиеся лица, гримасы боли, запавшие глаза…
Он на лошадей тратит больше, чем корона на лечебницу в месяц. А скольким людям он мог бы помочь? А все его титулованное стадо?
То-то и оно.
А если уж вовсе глубоко, у меня была и другая цель.
Я не хочу иметь с ним ничего общего. Моя жизнь здесь, его — там. Пусть проникнется отвращением и к местной грязи, и ко мне. Так будет лучше всего.
Глава 5
— Госпожа Ветана!!!
Тамира влетела ко мне, словно штормовая волна. Накатила, схватила за руку.
— Идемте! Скорее!!!
— Что случилось?
— Там эта… шлюха!
Уж не Тамире бы кого так называть. Но…
Темного крабом!
