Глава 12
Не знаю, что бы я сказала или сделала, но спас Харни Растум.
Принялся кланяться, благодарить, потянул меня из зала, и я как кукла пошла вслед за ним.
Барон меня видел. И подозреваю, что узнал.
Что же делать, что делать?
Еще часом раньше я решила бы бежать, и только бежать. Сейчас же…
А с чего это я побегу из Алетара? Здесь и сейчас я под защитой короны, даже если барон вытащит эту историю на свет… а ведь я тоже кое-что могу? Да, я сбежала от ненавистного брака, но зато девчонок не калечила и не насиловала. А барон — очень даже.
Между прочим, можно всегда проверить… я не помнила, как зовут беременную от насильника девушку, но если там проросло семя барона — такого в Алетаре и герцогам не спустят.
Закон прост.
Отсечь, прижечь и бросить на площади. Выживет — хорошо, сдохнет — того лучше. Были случаи, когда и родня девушек мерзавцев на клочья раздирала — стражники смотрели в другую сторону.
Грязно, кроваво, а все же в чем-то верно. Потому и насильники тут редкость. Кому охота лишаться самого ценного, если можно по согласию?
Конечно, я назвала крайний случай, были наказания и попроще, мало ли что, кто и как, но барону за изнасилования и убийства грозило именно это. И чужое подданство не поможет, только усугубит. А нечего тут гадить, к себе иди, гад!
Так что…
Никуда я не побегу!
А вот со знакомым стражником договорюсь, пусть приглядит. Найду, чем отплатить за добро.
— Мы едем в лечебницу?
— Разумеется, Вета. А ты думала, такое событие не отпраздновать?
Я вообще ни о чем таком не думала, но Харни прав. Служители, служительницы, лекари — все попросту обидятся. Уж точно не поймут, если я «зажму» праздник…
— Да, что-то я…
Улыбка Харни была исполнена ехидства. Ну как же, я не подумала, а вот он, такой умный, все предусмотрел…
— Я уже распорядился, стол накроют. Едем!
Только вот никуда я не попала. И отмечать пришлось без меня, потому что, стоило нам выйти из кареты, и ко мне бросилась маленькая фигурка.
— Госпожа!!!
* * *
Мальчишку я подхватила на руки автоматически. А уж потом вгляделась, и узнала.
— Темного крабом! Алемико! Лим!
Да, это был Алемико Моринар, и в каком виде! Весь грязный, растрепанный, исцарапанный, словно он сюда через колючие кусты ползком пробирался, на щеках грязные полоски от слез и пыли…
— Ты как здесь…
— Госпожа Ветана! Помогите, пожалуйста!!!
Я посмотрела на ошалевшего Харни Растума. Вздохнула…
— Лим, что случилось?
Алемико посмотрел тоже. Очень выразительно.
Пришлось перехватить его поудобнее, все же не котенок, и отойти на пару шагов в сторону. Харни демонстративно уставился в противоположный угол двора. Оставлять меня он не собирался. Подчиненные подождут, а тут Моринар! Пусть маленький, так вырастет же! И может быть, отблагодарит за участие!
Мальчик смотрел на меня громадными зелеными глазами, а по щечкам катились слезы. Катились, капали на воротник одежды…
— Папа умирает.
— Как?
— Не знаю. У него уже все были. Маг приходит, чистит ему кровь, помогает, а папе все равно плохо. И мама плачет. И дядя был… Папа у него слово взяааааал… — тут слова мальчика превратились в откровенный рев. — Он сказал, что если умрет, пусть дядя о нас позаботится. И тот согласииииилсяяяааааа…
Теперь Алемико рыдал вовсе уж в голос, размазывая по щекам грязь и слезы. Я машинально прижала малыша к себе, погладила по растрепанным волосам.
— А от меня ты что хочешь?
— Тетя Вета, помогите нам! Пожалуйста!
Я скрипнула зубами.
Помочь, ага!
Моринарам!
Особенно канцлеру. А все будет так легко и просто! Меня впустят в его особняк, меня подпустят к канцлеру, и после чудесного, чего уж там, исцеления, даже не поинтересуются, что и как?
Одно дело минимальные магические способности, которые у меня подозревают. Тут ими и повитухи обладают, могут беременность почувствовать на раннем сроке, или определить, что плод неправильно повернут… иногда сами не понимают — как, но чувствуют!
Это случается. Сил у таких людей больше ни на что не хватает, но они встречаются. Среди лекарей, повитух, ювелиров, стражников, моряков — там, где нужна иногда интуиция на грани разума и полное к ней доверие. А то, что у меня…
Это все равно, что нарисовать на себе мишень. И плакат повесить.
Маг жизни.
Ловите, кто хотите…
Алемико завозился у шеи, привлекая к себе внимание, размазывая по мне слезинки…
— А как ты сюда-то попал?
— Просто ушел…
— Темного крабом! — не сдержалась я.
— Что? — Харни Растум далеко не отходил.
— А то, господин Растум, что этот молодой человек сбежал из дома, не предупредив, я так полагаю, ни мать, ни слуг, я угадала?
— Д-да…
— Прогулялся пешком по Алетару, нашел лечебницу… вам не кажется, что он заслуживает хорошей трепки?
— Кажется, — мгновенно согласился со мной Харни. — Будь это мой сын, он бы у меня на задницу месяц не сел.
— Ну и пусть, — хлюпнул носом Алемико. — Пусть выпорют, пусть хоть что… пусть только папа выздоровеет…
И слезы хлынули потоком.
* * *
Принять решение Алемико оказалось намного проще, чем его выполнить. Хорошо, что в доме царили бардак и неразбериха. Кто-то суетился рядом с канцлером, кто-то — с герцогиней, кто-то тащил «чудодейственные травы и амулеты», по принципу «а вдруг поможет?», и мальчик остался без присмотра.
И все же было сложно выбраться через окно в гостиной, кстати, розовые кусты под ними сажают совершенно зря, и ногу Алемико чуть не подвернул. Но вылез, и направился к ограде.
Моринары не боялись никого, а потому особняк окружала ажурная решетка.
Через нее не пролез бы взрослый человек, но мальчишка? Да к тому же мелкий и худой для своего возраста?
Вполне!
Алемико кое-как протиснулся, и направился к порту. К лечебнице для бедных, он хорошо это помнил.
Он часто спрашивал дорогу у прохожих, но пар раз все же заблудился, один раз ему пришлось удирать от бродячей собаки, пролазить сквозь живую изгородь, кстати, там в него и помоями плеснули, хорошо, не попали, но мальчик упрямо шел.
Шел, надеясь на чудо.
