Справлюсь. Куда я денусь?
В лечебнице было тихо и спокойно, уютно пахло лекарственными травами.
— Госпожа Ветана! — Сиента улыбнулась мне. — Поздравляю!
— Спасибо, — в ответ улыбнулась я. — Жаль, отпраздновать вчера не довелось, но работа…
— Никто и не обижается, все понимают, — заверила меня Сиента.
— Вета!
Бертен сгреб меня в охапку, и прежде, чем я успела опомниться, поцеловал.
Нельзя сказать, что у меня не было никакого опыта — я и раньше целовалась. Два раза. Но не так же! Этот поцелуй получился слишком интимным и личным, уж точно не для общественности…
— Берт! — я уперлась руками в грудь мужчины, вырываясь на свободу. — Прекрати!
Голубые глаза блеснули искрами.
— Вета, ты обиделась?
Я топнула ногой.
— Бертен, ты с ума сошел! На людях…
— А если наедине?
— Тогда — тем более нет! — отрезала я.
— А если я тебе предложу руку и сердце?
Я открыла рот. Потом закрыла.
Сказано-то было шуткой, но что-то такое горело в глазах мужчины, не позволяющее легко отнестись к его словам.
— Я бы сказала — подумаю. А до конца размышлений все равно ни-ни…
Бертен развел руками, к немалому удовольствию наблюдающей за нами Сиенты.
— Что ж… Лучше иметь жену, которая думает, а не которая соглашается.
— Вот я и не согласилась, — чопорно ответила я, и направилась переодеваться. Бертен с Сиентой посмеивались за спиной.
М-да, плохо…
Кажется, меня уже поженили с Бертеном, и мне это решительно не нравится. То есть сам Бертен мне нравится, а вот возможность выйти замуж… пугает.
Хм, Вета, а ты не слишком многого хочешь?
За герцога замуж не хочешь, за лекаря (кстати — второго по счету) тоже замуж не хочешь, так что ж тебе надо?
Не знаю.
Но замуж точно не хочу.
* * *
Не успела я переодеться, как в комнату ввалился, иного слова не подберу, служитель храма. Я взвизгнула, как можно более противно. Храмовник поморщился, но я честь честью извинилась.
— Ох, простите. Я думала, кто из мужчин ломится…
Извинение бедолагу тем более не обрадовало.
— Я пришел благословить тебя, чадо, перед рабочим днем…
Я хлопнула ресницами, но спорить не стала. Опустилась на колени, как и положено
[20].
— Благословите, служитель…
— Благословляю тебя на труды во имя Светлого, дитя света.
И вот не сойти мне с этого места, если в этот момент меня магией не прощупали. По мою душу, что ли? А ведь похоже…
А мне-то что делать?
Сдерживать дар, что есть силы?
Да, похоже на то. Сдерживать, контролировать, не допускать выплесков… и лечить магией тех, кто обращается в нерабочее время.
А получится?
Попробую…
* * *
День шел спокойно.
Пара переломов, отравление, избитая мужем женщина, сам муж с проломленной головой — когда жертве надоело, она взяла скалку в руки, а была дама чуть не вдвое крупнее супруга…
Ребенок со сломанной рукой…
И тут я впервые не удержалась.
Храмовник сычом сидел в отведенной ему каморке. А если попробовать… ну чуть-чуть? Самую капельку? Магия, это ведь тоже наука!
Если на человека ведро воды выплеснуть, сразу заметно будет, а если пара капель упала? Да сквозь одежду и не почувствуешь…
Я попробовала потихоньку, пара искорок сбежала по пальцам, и скрылась в переломе. Мальчик и не заметил.
Храмовник тоже не вылетел с воплем: «хватайте мага жизни!».
Надо, надо посмотреть, что там у него в каморке. Хотя… я ведь не разберусь. Знаний у меня недостаточно, к сожалению. Но посмотреть все равно надо.
* * *
Намерения мои подождали бы до ночного дежурства, но… осуществилось все намного раньше. И взламывать замок не понадобилось.
В лечебницу явился Белесый Палач.
Мило улыбнулся ошалевшей Сиенте, так взглянул на Бертена, что лекарь вздрогнул, небрежным кивком приветствовал расцветшего розой Харни и… поцеловал мне руку.
Сволочь белесая!
— Госпожа Ветана, мое почтение.
— Ваша светлость…
Что бы еще сказал или сделал герцог, осталось неизвестным, потому что в этот миг из своего угла появился храмовник. Увидел герцога, сравнялся расцветкой со свежепобеленной стеной и вознамерился юркнуть обратно, да куда там!
— Стоять!
Замерли все. Даже больной, который по стеночке пробирался в отхожее место.
— Что понадобилось храму в лечебнице для бедных?
Вопрос был задан, вроде бы лениво и нехотя, но ты поди, не ответь… Храмовник и не пытался.
— Предстоящий Фолкс решил, что при каждой лечебнице должен быть хотя бы один пастырь. Чтобы было кому утешать и напутствовать грешные души.
— Замечательное намерение! — горячо одобрил герцог. — А тут вы молельню оборудовали, да?
И пошел прямо на храмовника. Тот как стоял, так и влепился в стеночку.
Герцог широко распахнул дверь.
Хм-м…
На молельню это было похоже, как я на куртизанку. Помещение было заставлено какими-то приборами. Поблескивали золотые проволочки, пробегали искорки между драгоценных и полудрагоценных камней…
— Это теперь нужно для душенапутствия?
Рамон Моринар даже не язвил. Не издевался, не проскальзывали в его тоне ехидные нотки. Но выглядело это ужасно.
— Это… для очистки!
— Душ?
— Это место долгое время было средоточием горя и боли. Чтобы впредь было легче….
Дальше я не слушала, подозреваю, что и герцог тоже.
Вот ведь бред собачий! В каждой лечебнице кто-то умирает, а кто-то и рождается, положительные и отрицательные эмоции перекрывают друг друга и получается вполне нейтральное место. Уж всяко без очистки обойдемся…
Рамон осмотрел приборы, потрогал один из них пальцем, и вынес решение:
— Ладно, чистите. Но чтобы через два дня тут была приличная молельня. Лично приеду проверю.
Судя по кислой морде храмовника — первой службой будет заупокойная по некоторому слишком наглому герцогу, но Моринар и не подумал обращать на это внимания. Улыбнулся…
