В этот раз псевдонимы не были использованы, и стиль письма был более сдержанным: не хотелось вызывать подозрений. Строцци подписывал письма собственным именем, но, читая между строк, можно понять: Лукреция страстно хотела увидеть своего неподатливого любовника. В Реджо ее сопровождал Строцци. Там он и написал Гонзага, стараясь выманить его на рандеву с Лукрецией. Язык послания официальный, но намерение ясное. Он сообщил, что достопочтенная герцогиня хочет, чтобы Гонзага знал: через восемь-десять дней ей надо быть в Ферраре, потому что герцог уезжает по делам. Так как Ее Светлость хочет лично поговорить с маркизом, она просит его приехать в Реджо, потому что ничто не доставит ей большего удовольствия». И далее: «Я напомнил ей, что Ваше Сиятельство приковано к постели. В ответ она сказала, что будет молиться за скорейшее выздоровление Вашего Сиятельства и ждет Вас к себе в гости. И если будет позволено, то ей совсем не трудно нанести Вам визит. Она сожалеет о Вашей болезни не менее, чем если бы сама была больна. Более того, она и не знала, что Ваше Сиятельство не встает с постели, иначе она направила бы Вам сочувственное письмо, и это она непременно сделает». Затем он написал Фран-ческо, что Лукреция и сама очень болела. У нее была дизентерия, и это мешало ей писать собственноручно, но сейчас она поправилась. Она умоляет его приехать в Реджо. «Я извинился от Вашего имени, сказал, что Вы не в состоянии пускаться в дорогу, но Ее Светлость приказала мне, чтобы я в любом случае Вам написал. Поэтому я сделал то, о чем она просила…» Лукреция, сообщил он, с таким нетерпением ждет ответа, что герцог Франческо Гонзага должен либо тут же откликнуться на его письмо, либо с надежным человеком переслать свой ответ в Феррару.
Гонзага, похоже, и в самом деле был не на шутку болен. Он продиктовал своему секретарю нежное, красивое письмо. Секретаря звали Толомео Спаньоли. В глазах Изабеллы он был betenoire
[49], a потому — ей в отместку — он не имел ничего против амурных похождений своего хозяина. Гонзага написал, что только лишь болезненное состояние помешало ему увидеться с сиятельной герцогиней Феррары. Он смотрит на нее как на любимую сестру, ее молитвы и пожелания принесли ему значительное облегчение. Он с горечью узнал о ее болезни: «Такое красивое тело необходимо беречь от каких-либо изъянов». Он попросил Строцци, чтобы тот заверил ее: главное, чего он хочет, — это избавиться от болезни, чтобы поскорее ее увидеть.
Даже один из шутов Лукреции, Мартино де Амелия, включился в игру и написал из Реджо, обращаясь к Франческо как к «высокочтимому господину маркизу Мантуанскому». Он рассказал, как загримировался под Гонзага, чтобы утешить герцогиню и развлечь герцога и кардинала. Лукреция, по его словам, хотела навестить его, но передумала (возможно, из-за приезда Альфонсо и Ипполито).
Подписал он письмо так: «Мартино, Ваш раб, поскольку моя госпожа герцогиня сильно Вас любит». Лукреция через три дня тоже вместе с письмом от Альфонсо передала Франческо свою записку. Гонец должен был известить его, когда она уедет из Реджо. И в октябре, и в ноябре Лукреция под предлогом расследования убийства Строцци продолжала посылать Гонзага официальные письма. Иногда собственноручно писала ему несколько строчек под прикрытием письма от Лоренцо Строцци. Иногда Лоренцо устно сообщал Гонзага то, что «не могло быть предано бумаге». Гонзага тем не менее оставался в Мантуе, а в ноябре Изабелла посетила Феррару без него.
Отношения Франческо с Изабеллой были, как и прежде, напряженными и вздорными. Несколько лет, примерно с того момента, как у Лукреции с Франческо завязался роман, брак их утратил какую-либо теплоту. Переписка супругов отличается «сдержанной официальностью», и обсуждают они в письмах домашние дела. 1 октября 1506 года Франческо в письме другу, собиравшемуся жениться, пожаловался на собственный брак: ему казалось, что женат он уже двадцать пять лет, а не семнадцать, как это было на самом деле. А 5 октября этому же человеку пожаловалась Изабелла: она написала, что в последнее время он ее, как видно, разлюбил. Теперь почти по каждому, самому ничтожному поводу Лукреция и Франческо, при поддержке Лоренцо Строцци, объединялись против Изабеллы. Ее, в свою очередь, поддерживали Альфонсо и Ипполито. Первая ссора произошла после посещения Изабеллой Феррары: тогда она настояла, чтобы братья и Лукреция взяли к себе в услужение девушку, которую Франческо (возможно, по недостойным мотивам) хотел оставить в Мантуе. По повелению троих Эсте Лукреция послала в Мантую за девушкой. Она не могла противостоять желаниям Альфонсо, как бы ни хотелось ей угодить Франческо. В письме она извинилась и пошутила, сказав, что девушка станет залогом, благодаря которому Франческо приедет все-таки в Феррару: «В самом деле. Ваше Сиятельство, я не могла услужить Вам больше, чем получилось. Сделать это было невозможно по причинам, о которых напишет Вам граф Лоренцо…» Строцци защитил ее перед Гонзага: сказал, что Альфонсо и Ипполито настояли на том, чтобы она взяла девушку, заставили ее послать для этой цели всадника к Изабелле: «Это не было желание Ее Сиятельства…»
Второй casus belli
[50] связан был с темпераментной вдовой Барбарой Торелли. Она находилась в Венеции, и Изабелла взяла ее под свою защиту. Когда Лоренцо Строцци попросил ее помощи — примириться с Галеаццо Сфорца, с тем чтобы, объединившись, они могли выступить против Барбары и потребовать приданое. Изабелла грубо ему отказала. Торелли хотела вернуться в Феррару, в свой дом, а Строцци категорически возражал против этого. И он, и Лукреция думали, что Изабелла поддерживает Барбару, к тому же она «убедила герцога и кардинала оказать ей всяческую помощь». Гонзага, очевидно, был на стороне Строцци, однако трое Эсте оказались сильнее и не позволили Лукреции вмешаться. «Сиятельная герцогиня готова сделать для Вас больше, чем для кого-либо на свете, — писал Строцци, — но в этом случае она умывает руки…»
14. ВОЕННЫЕ ГОДЫ, 1509–1512
Любовь, преданность и доверие, которое испытывает она [Лукреция] к Вашему Сиятельству, таковы, что на Вас. единственного, возлагает она все свои надежды. Она умоляет Вас не оставлять ее в это время… [она] сказала мне: «Лоренцо. если бы не моя надежда на господина маркиза, не уверенность в том. что он поможет мне во всех моих нуждах и защитит меня, то я умерла бы от горя».
Лоренцо Строцци к Фраяяеско Гонзаго, командующему папскими силами в войне против Феррары, знавший об истинных чувствах Лукреции в самые опасные времена. 21 августа 1510 г.
В следующие три года Лукреция фактически управляла Феррарой. Город переживал опасные времена: во-первых, в Италии шла война, во-вторых, Ферраре угрожали враждебные амбиции папы Юлия II. Альфонсо почти не было дома: он воевал с наседавшими на него со всех сторон врагами. Герцогиня проявила недюжинные административные способности и понимание военной обстановки. Удивляться тут нечему: она воспитывалась и росла в семье Борджиа. Она была также главой двора и матерью наследника, отвечала за его образование и безопасность. Дополнительная сложность: большую часть времени Альфонсо и Франческо Гонзага воевали друг против друга. Гонзага возглавил папскую кампанию против Феррары. От Лукреции потребовалось много дипломатического умения, чтобы тайно поддерживать Франческо.
