Первыми спохватились американцы. 75-миллиметровое орудие передового «Шермана» открыло огонь. Ближайший немецкий грузовик охватило пламя. Тут же к обстрелу присоединились и другие «Шерманы». Грузовики вспыхивали один за другим. Солдаты выбегали из машин и прятались в кюветах по обе стороны узкой дороги. Через несколько минут все кончилось. Разгромленные эсэсовцы поднимались из укрытий с поднятыми руками.
Лавледи отдал приказ о продолжении наступления. Его сорок пять «Шерманов» ровно катились вниз по дороге в Труа-Пон. Там они разогнали горстку эсэсовцев, засевших в доме месье Аботта, и спасли несколько запуганных местных бельгийцев, ожидавших расстрела в любой момент. Потом танкисты встретились с саперами майора Ейтса, которые все еще удерживали берег реки от постоянных попыток немецких разведывательных патрулей прорвать их оборону. Защитников осталось менее сотни, но они уже три дня обманывали опытных командиров СС, имитируя появление танкового подкрепления, — гоняли ночью туда-сюда по деревне четырехтонный грузовик с привязанными к нему цепями и стреляли по лесам из базук, чтобы противник подумал, будто это артиллерия. После обмена сведениями Лавледи продолжил бросок на Ставло.
Но теперь удача изменила ему. На подходе к деревушке Пти-Спе авангард колонны попал в ловушку. В домах справа от дороги немцы укрыли с полдюжины легких противотанковых орудий, придав им для усиления три тяжелых танка, вкопанные в землю по обоим берегам Амблева. Шесть американских танков катились, ничего не подозревая, по пустой дороге, и, как только они выехали на перекресток в центре деревни, немецкая артиллерия открыла огонь.
Все шесть «Шерманов» оказались тут же подбиты и благодаря своим пожароопасным бензиновым двигателям (из-за которых эти танки прозвали «ронсоновскими зажигалками») сразу загорелись. Экипажи в спешке выбирались из танков и бежали в укрытия под огнем немецких пулеметов. Наступление тактической группы Лавледи захлебнулось. Видя горящие «Шерманы» на дороге, намертво перекрытой решительно настроенным противником, полковник приказал отступать. Водители танков, торопясь и проклиная узкую дорогу, на которой негде развернуться, теперь спешили обратно тем же путем, что прибыли сюда.
Двум остальным тактическим группам повезло в тот день не больше. Группа майора Мак-Джорджа, подходившая к Ла-Глез с северо-востока, начала свой бросок весьма успешно. Танки наступали вдоль длинной дороги по горному хребту, и противник не попадался им до тех пор, пока до Ла-Глез не осталось трех километров. Однако на выезде из деревни Кур, где Мак-Джордж подобрал роту пехотинцев, наступающие натолкнулись на немецкую заставу. Пехотинцы попрыгали с брони и вступили в бой, но яростная контратака отбросила их назад, а когда немецкая пехота подобралась уже вплотную к танкам, майор Мак-Джордж решил, что пора уходить, и спешно вернул свою группу обратно в Вербомон.
Тактическая группа под командованием капитана Джона Джордана тоже не отличилась особыми успехами. Когда этот отряд, самый маленький из трех, приблизился к Стумону, он тоже попал под неожиданный фланговый обстрел окопавшихся вражеских танков с горы. Два «Шермана» были сразу же подбиты, и Джордан понял, что надо что-то делать, иначе весь небольшой отряд перебьют на дороге, как куропаток. Сблизиться и вступить в бой мешал густой лес на той стороне дороги, так что оставалось только отходить. Капитан тут же отдал приказ, и его «Шерманы» покатились назад до тех пор, пока не оказались вне досягаемости неприятельского огня.
Оказавшись в западне из-за нехватки топлива, Пейпер четко дал понять, что так просто все равно не сдастся. Это 3-я бронетанковая дивизия уяснила в первый же день сражений с 1-й дивизией СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер».
Поняли это и солдаты 82-й воздушно-десантной дивизии, когда попытались замкнуть кольцо вокруг Пейпера путем захвата небольшого немецкого предмостного укрепления на Амблеве в Шене, к юго-востоку от Стумона.
Получив приказ как можно скорее прибыть в Шене и занять мост, полковник Рьюбен Такер из 504-го воздушно-десантного пехотного полка направил в деревню две роты своего 1-го батальона. К вечеру первая рота добралась до окраин деревни и тут же попала под пулеметный огонь, к которому чуть позже присоединился и обстрел из легких зенитных орудий. Пехотинцы тут же рассредоточились и вступили в перестрелку. По интенсивности огня было понятно, что Шене хорошо обороняется. Офицеры-десантники сочли за благо подождать дальнейших приказов.
Ждать пришлось недолго. Гейвин только что получил приказ наступать на юго-восток на помощь защитникам Сен-Вит. Он не собирался больше терять время на этом немецком предмостном укреплении, которое необходимо было взять прямо сейчас, что и приказали сделать полковнику Такеру. Тот, в свою очередь, приказал командиру 1-го батальона подполковнику Харрисону силами двух уже находящихся под Шене рот осуществить ночную атаку. Харрисон поспешил в Шене и провел экстренное совещание. Офицеры молча слушали Харрисона, и их тревога все возрастала по мере того, как они понимали, чего от них хотят. Ставилась задача занять укрепленную деревню, имея при этом из тяжелого вооружения только два истребителя танков. А необходимо было пересечь полосу земли — лишенную вообще какого-либо прикрытия, зато опутанную заграждениями из колючей проволоки, — вверх по склону горы и атаковать позиции 2-го полка панцергренадеров Зандига, у которых имелась, как десантники уже успели узнать на собственном опыте, самоходная штурмовая артиллерия.
Но приказ есть приказ, надо выполнять. Офицеры разошлись отдавать команды своим солдатам, скрючившимся в наскоро вырытых окопах. Солдаты выслушивали их в том же молчании, что и сами офицеры — подполковника, но глаза их при этом в страхе смотрели за спину офицерам — на деревню, молча возвышавшуюся на вершине холма. В 19:30 над дорогой выстроился атакующий отряд. Самоходки стояли на самой дороге. Пехотинцы осторожно двинулись вперед по расхлябанному полю. Единственными звуками было тяжелое дыхание солдат и время от времени — случайный лязг оружия. Страх за предстоящее висел надо всеми.
Застрочил одинокий пулемет; белая трассирующая очередь протянулась к наступающим. Где-то раздалась команда офицера, и темп наступления ускорился. Голубое пламя сверкало из выхлопных труб самоходных орудий, когда они набирали скорость. Вот наступающие силы приблизились к той самой полосе голой земли непосредственно перед деревней. Огонь обороняющихся усилился. Пулемет переднего самоходного орудия начал поливать подход к деревне огнем. И тут открыли огонь 20-миллиметровые зенитки противника.
Четыреста метров открытого пространства планировалось преодолевать четырьмя волнами с интервалами между ними в пятьдесят метров, в надежде, что темнота послужит достаточным прикрытием. Первая волна была готова. Немцы — тоже. Когда солдаты бросились вперед, спотыкаясь в темноте, противник открыл интенсивный и точный огонь. Вся деревня сверкала яростными вспышками. И через секунду град свинца обрушился на десантников. Солдаты падали по всему полю с криками, стонами, руганью, прижимая руки к изуродованным лицам, перебитым коленям, простреленной груди. В наступающей шеренге образовались прорехи. Но солдаты продолжали двигаться вперед — минуту… две… три. Потом они дрогнули и бросились прочь от этой кошмарной стены огня, ломясь сквозь вторую волну атаки, сбивая в темноте своих товарищей, с одной-единственной мыслью — бежать отсюда!
