Когда он вернулся в «замок», Эрика Фосс уже ждала его с сообщением.
– Господин начальник полиции хочет с вами поговорить, господин комиссар.
Рат знал, что это не будет обычная беседа, и оказался прав. Таким разъяренным он толстяка никогда еще не видел. Цёргибель выскочил из-за письменного стола и стал ходить по кабинету взад и вперед. Его голос поднялся до самых высоких тонов.
Дверь в приемную была закрыта, но Гереон знал, что Дагмар Клинг слышит каждое слово, если в кабинете говорят достаточно громко. А Карл говорил именно так.
– Вы вообще имеете представление, в какое положение меня поставили?!
Инстинкт подсказывал Рату, что сейчас лучше вообще ничего не говорить, и он решил довериться этому инстинкту.
– Вы выставили меня и всю Берлинскую полицию на посмешище! На посмешище перед всеми!
Провинившийся полицейский по-прежнему молчал. Пусть Сушеный Лук перебесится. По крайней мере, теперь уже никто не упрекнет Гереона в том, что начальник полиции – его лучший друг.
– Мы объявляем человека в розыск, рассматриваем его как главного подозреваемого в деле об убийстве, а мужчина оказывается сам убитым, причем еще раньше, чем его жертва! Как это выглядит?!
– Прошу прощения, господин начальник полиции, но я не помещал туда труп!
– Еще только этого не хватало! Но вы, дорогой господин Рат, пустили весь полицейский аппарат по ложному следу! Мы задействовали огромные силы, ведя розыск человека, который вот уже несколько недель мертв! Все газеты опубликовали его фото. Так же, как сейчас они все настрочат эту невероятную историю. Какой еще сюрприз вы нам приготовили? Какой еще труп всплывет следующим? Может быть, графини?
Гереон пожал плечами:
– Я надеюсь, что нет, господин начальник полиции.
– Вы обязаны, черт подери, надеяться! Мой дорогой комиссар, я не знаю, понятно ли вам это. Но если бы вы не были сыном Энгельберта Рата, вы бы уже сейчас могли собирать свои вещи и отправляться в уголовный розыск в Кёпеник! Там как раз есть вакансия. И там вы могли бы заниматься отловом убежавших кошек. И благодарите бога, что я не отправляю вас на всю оставшуюся жизнь вытирать пыль в камеру вещественных доказательств!
Как просто было, однако, впасть в немилость у Цёргибеля!
Еще вчера Гереон Рат был восхваляемым героем, тем, заслугами которого так восторгался начальник полиции. А сегодня он уже слыл идиотом в своей профессии, который нес личную ответственность за то, что Карл «прославился» в прессе.
– Я сделаю все возможное, чтобы исправить ситуацию, господин начальник полиции, – пообещал комиссар.
– Исправить? Как вы намерены ее исправить? Это смешно!
Рат понимал, почему Цёргибель был так разгневан. На следующей неделе СДПГ наметила провести в Магдебурге съезд, и начальник Берлинской полиции должен был выступать перед своими однопартийцами и отчитаться по поводу кровавых майских беспорядков и вообще по безопасности и порядку в столице империи. Лозунгами, которые он в последнее время провозглашал, Цёргибель не произвел на своих товарищей никакого эффекта. И теперь еще эта история на кладбище! Неслыханный позор! Утрата авторитета! Карл просто опасался, что социал-демократы накинутся на него.
– Я всего лишь хотел этим сказать, господин начальник полиции, что, если я как-то могу вам помочь, я готов сделать это. Дайте мне, по крайней мере, шанс, – попросил Гереон.
– Я дам вам еще один-единственный шанс, дорогой господин Рат, и советую вам его использовать: найдите мне, наконец, виновного, который ответственен за эти жуткие преступления и который так нагло водит полицию за нос. Чтобы мы в конце концов забыли об этом чудовище. Я хочу получить результаты не позже, чем через пять дней!
– Это слишком короткий срок, господин начальник по…
– Если вы хотите сохранить ваше место в инспекции А, вам должно хватить этого времени!
– Вообще-то этим делом занимается старший комиссар Бём, и советник по уголовным делам Геннат…
– Как вы это организуете, мне абсолютно безразлично! Если Бём не хочет, чтобы вы этим занимались, тогда работайте самостоятельно. Вы ведь умеете это делать так успешно! – Цёргибель снова сел за свой письменный стол и указал Рату на дверь. – Вы можете идти! Принимайтесь за работу! Когда вы в следующий раз войдете в эту дверь, вы должны представить мне какие-то результаты. Например, убийцу. И на этот раз, пожалуйста, с вескими и удовлетворяющими требования суда доказательствами! Надеюсь, мы поняли друг друга?
Рат кивнул и открыл дверь. Да, он понял. И он был уверен, что и Дагмар Клинг поняла каждое слово.
***
Доктор Шварц работал поспешно, как никогда. Даже протокол вскрытия по делу Йенике он подготовил не так быстро, как по делу Кардакова.
У Гереона слипались глаза, и он мучился медицинскими терминами. Было уже поздно. Комиссар зажег сигарету, чтобы взбодриться. Пепельница, стоявшая перед ним на небольшом столике в кабинете Генната, уже переполнилась окурками. Они с Буддой были единственными, кто еще оставался в инспекции А.
Последней ушла Трудхен Штайнер. Прежде чем попрощаться, секретарша принесла им вечерние газеты. Случай на кладбище Георгиенфридхоф почти все издания преподнесли как сенсацию. Ни одна из газет не опубликовала фото трупа, но многие еще раз использовали фотографию Кардакова, разместив ее рядом со снимком могилы Йенике. В некоторых изданиях буйно разрастались спекуляции. Рат этого ожидал, Будда, очевидно, тоже. Отчеты, похоже, не вывели его из равновесия. Советник сидел за письменным столом, задумчиво попыхивая сигарой.
– Вы не хотите пойти домой, господин комиссар? – Геннат, казалось, был серьезно обеспокоен.
– Нет, господин советник. Я заварил всю эту кашу и хотел бы загладить свою вину. Если потребуется, я буду работать всю ночь, – ответил Гереон.
– Мне не надо идти домой, у меня здесь есть кровать, – сказал Эрнст, – но я не могу разделить ее с вами.
Рат засмеялся.
– В этом нет необходимости, господин советник. Когда вы захотите спать, дайте мне знать. Я тогда возьму такси и поеду в гостиницу.
– Вы все еще живете в «Эксельсиоре»?
– Я все никак не сподоблюсь подыскать себе приличную меблированную комнату.
– Напомните мне об этом завтра. Может быть, я смогу что-то для вас сделать!
Насколько враждебно были настроены сейчас по отношению к Рату многие в «замке», особенно Бём и Шарли, настолько Геннат был к нему доброжелателен. Он четко дал понять, что комиссар ему нужен, потому что он хотел бы воспользоваться информацией по личности Кардакова, которой тот располагает. Пусть даже это однажды повело полицию по ложному следу. Тем не менее Будда верил, что Рат мог бы оказать им ценную помощь по делу Кардакова. Даже если Бёма это не устраивало.
Гереон опять погрузился в протокол вскрытия. Странный отчет: вообще-то он ждал результата, аналогичного делу Мёккернбрюке, и у этого дела действительно было достаточно много параллелей с делом Алексея Кардакова, но кое-что имело неожиданные отличия.
