– Может быть, они просто всего лишь глупы. Такова, во всяком случае, моя теория.
– Я думал, ты о них высокого мнения. По крайней мере, о Зеленском. Так считает Рёллекке.
Удивление лишь на мгновенье отразилось на лице Бруно, а потом он снова взял себя в руки.
– Значит, ты был у Рёллекке?
– Да, и он был довольно словоохотлив.
– На него это не похоже.
– Ты слишком задержался со своей поставкой. Ему это очень не нравится.
Вольтер по-прежнему держал себя в руках, но Рат заметил, что теперь он был немного не в себе.
– У тебя нездоровый вид, Гереон. Ты можешь мне объяснить, почему так моргаешь глазами? Тебе нужно следить за собой, чтобы не загнуться там, в инспекции А. Служба в этом отделе, кажется, не идет тебе на пользу.
– Просто у нас сейчас много работы.
– Возьми, в конце концов, отпуск.
– Не могу, пока эта свинья гуляет на свободе.
– Перестань, одно дело вы ведь все же раскрыли! Патриотически настроенные русские устранили пару соотечественников. Убийцы мертвы, все хорошо. Так что вы потихоньку можете передохнуть и почивать на лаврах.
– Вовсе нет. Есть еще достаточно нерешенных проблем. И их не так мало.
– Кого это интересует?
– Меня, например. Убийцы, к сожалению, не смогут больше ответить.
– Тогда ты должен сам придумать ответы.
– У меня больше ответов, чем ты думаешь. Я не понимаю только одного: почему Фалин и Зеленский сначала пытали свою жертву – Бориса, а потом посадили его в похищенный автомобиль и направили тот в канал?
– Возможно, они просто дали маху. Такое случается. Парень сдох, прежде чем они смогли хоть что-то выколотить из него, и тогда они решили все это замаскировать и устроили эту дезинформационную кампанию, которая, к сожалению, им не удалась.
– То есть они хотели представить все так, будто Борис прикарманил себе золото «Красной крепости»?
– Если ты так считаешь, – ответил Вольтер, пожимая плечами. – Звучит вполне убедительно.
– Не думаю. Очень маловероятно, что если в автомобиле находят кого-то с превращенными в месиво руками и ногами, то все решат, что он мог самостоятельно управлять машиной, ты не находишь?
– Нет, если автомобиль врезался в дерево и водитель целиком превратился в месиво. Возможно, таков и был их первоначальный план, но потом машина неожиданно изменила направление, ударившись в бордюрный камень. Задуманное не удалось. Но было уже поздно: автомобиль угодил в канал.
Рат вспомнил, что машина ободрала кору на дереве.
– А почему они выкопали труп Кардакова? – спросил он. – Это тоже было нечто вроде неудавшейся дезинформационной кампании?
– Почему неудавшейся? Они ведь тем самым довольно успешно выставили полицию на посмешище. Прежде всего, нового героя инспекции А. Они превратили его в шута горохового.
– Возможно. Я только задаюсь вопросом, какой у них был в этом интерес. Ведь русские вообще не входили в круг интересов инспекции А – напротив, за неделю до этого они были освобождены. Какой им был смысл выставлять полицию на посмешище?
– Откуда мне знать? Я сотрудник полиции нравов, а не следователь убойного отдела.
– Ты знаешь это совершенно точно: у их заказчика появились проблемы. Речь идет о полицейском, который убил своего коллегу и который заметил, что его старый друг все больше ему досаждает. Кроме того, у него возник конфликт с одним объединением. И тогда этот полицейский решил иначе использовать не только это объединение и создать коллеге проблемы, но также и полицию, и прежде всего – нового героя инспекции А, как ты его назвал.
– Назовем его лучше шутом гороховым, мне это нравится больше…
– Глупо только, что этот шут гороховый так просто не отступит. Он непременно намерен доказать виновность сотрудника по уголовным делам в убийстве своего коллеги.
– Каждый позорится как может. Как я уже сказал, я советовал бы тебе немного отдохнуть. Довольствуйся тем, что у тебя есть. Я ведь тебе только что уже сказал, что хорошего ты можешь доложить начальнику полиции.
– Ты готов то же самое сказать и перед судом?
– Зачем? Это все лишь догадки. Опытный сотрудник по уголовным делам дает совет молодому поколению. Доказательства ты должен добыть сам. Это ты ведь у нас следователь убойного отдела, а я работаю в инспекции Е.
– Я мог бы использовать показания против тебя. В качестве доказательства того, что ты был с русскими заодно. А также с Йозефом Вильчеком. Что ты охотишься за золотом, что ты хочешь на вырученные от его продажи деньги приобрести оружие для «Стального шлема», что уже несколько лет вы вместе с Руди Шеером переправляете оружие из резервов полиции в вашу неформальную армию, в штурмовые отряды и черт знает куда еще.
– И потом еще также в «Рот фронт», да? – Вольтер громко рассмеялся. Он снял шляпу и вытер носовым платком мокрый от пота лоб. – Для наркозависимого фараона ты слишком широко разеваешь пасть, – добавил он.
– Я всего лишь хотел предупредить тебя, что тебе конец, – возразил Рат. – Ты напрасно замочил Йенике. Если у тебя это получилось с Тизом, это не значит, что получится и во второй раз.
– Мне конец? – Бруно усмехнулся, но у него был такой вид, что казалось, будто он хотел нанести удар. – Ты сегодня уже смотрелся в зеркало, Гереон? Ты думаешь, что суд поверит употребляющему кокаин полицейскому, который кого-то застрелил и неумело попытался это скрыть?
– Я никого не застрелил.
– Ты застрелил кого-то в Кёльне, уже забыл? И ты отправил на тот свет Йозефа Вильчека. Иначе зачем бы тебе было нужно отдавать баллистикам другую пулю? Это мог быть только ты.
– То, что ты мне только что сказал, было признанием в убийстве. Признанием того, что ты убил Йенике.
– Перестань же, наконец, нести чепуху!
– Ты знаешь, что Йенике был убит из «Лигнозе» Краевски. Потому что ты сам нажимал на спусковой крючок!
– В моем арсенале такого пистолета, во всяком случае, нет, господин комиссар! Смотрите сами не вляпайтесь во что-нибудь, из чего не сможете выбраться.
– Ты вообще-то знаешь, зачем стал полицейским?
– По той же причине, по которой я им все еще остаюсь. Чтобы поддерживать правопорядок, чтобы бороться с теми, кто хочет все это разрушить. А ты? Зачем ты стал полицейским? Потому что так велел папа?
Рат проигнорировал эту колкость.
– У меня совсем простая причина, – сказал он. – Я стал полицейским, чтобы такие свиньи, как ты, не ушли от наказания.
– Наказание мы заслужили все. Ты ведь католик и должен это знать.
– Я могу пойти на исповедь.
– Тогда сделай это. – Вольтер злорадно ухмыльнулся. – Только не притворяйся, что у тебя меньше грехов, в которых ты хочешь исповедаться, чем у меня!
