– Ты не очень-то хорохорься! При желании я могу тебя урыть.
– В самом деле? Если ты выложишь правду о себе и о Йозефе Вильчеке, тогда, вероятно, у тебя есть что-то против меня. Возможно. Так как это означало бы, что ты являешься заслуживающим доверия свидетелем. А здесь у меня возникают сомнения. Но если ты хочешь, то можешь довести дело до конца: расскажи им, что ты сделал с Вильчеком! Расскажи им, почему комиссар Гереон Рат не преуспел в расследовании дела Вильчека! Посмотрим, что произойдет. Я могу тебе обещать только одно: я этого делать не буду. Я не буду чинить тебе неприятности. Не спрашивай меня, почему. Наверное, по старой дружбе.
– Ты просто циничный дурак.
– Я полицейский. И реалист. Если ты немного подумаешь, то тоже придешь к заключению, что у меня на тебя больше компромата, чем у тебя на меня. Но с моей стороны речь об этом не идет. Я хочу мира. Так что лучше давай забудем всю эту историю и будем считать, что ничего не было. Представь Цёргибелю двоих погибших русских как убийц, и он будет доволен. Почему, зачем, из-за чего – эти вопросы ведь больше никого не интересуют. Ты ведь хочешь сделать карьеру в криминальной полиции? Тогда ты должен кое-что уметь: просто забывать какие-то вещи, если это принято, и не задавать вопросов больше, чем это требуется.
– Не рассказывай мне, что принято!
Вольтер, прищурившись, посмотрел на своего коллегу.
– Извини, пожалуйста. Эмми должна сейчас вернуться, и до ее прихода я хочу закончить с газоном. – Он опять надел свою шляпу, повернулся и направился к косилке.
В бессильной ярости Рат смотрел на его широкую, мокрую от пота спину. Уже сидя в машине, он с такой силой ударил ладонью по рулю, что это причинило ему боль.
Самым ужасным было то, что Вольтер был прав: он не мог ничего сделать. Совершенно ничего. В том числе найти клапан, чтобы выпустить свою ярость.
32
Она как раз подводила брови, когда раздался звонок в дверь. Но он не мог прийти так рано. Или все же?.. Если он был одним из категории сверхпунктуальных людей, то вечер завершился бы раньше, чем начался.
– Грета, ты откроешь? – крикнула она из ванной. – Это наверняка к тебе!
Она ждала его только примерно через час. Они договорились на десять. В восемь она вернулась из Управления, и ей нужно было немного времени, чтобы чуть отдохнуть после этого ужасного дня.
Гереон Рат сообщил еще об одном трупе. Каждый день новая жертва. Подозреваемые в убийстве умирали у него, как мухи. Но только эти погибшие русские действительно рассматривались в качестве убийц. В отличие от Кардакова, которым он выставил Бёма на посмешище, а потом в конечном счете сам остался в дураках. Ей было его почти жаль. Весь «замок» потешался над ним, когда он преподнес труп как убийцу. Но она оттолкнула от себя сочувствие, потому что он тысячу раз заслужил ее негодование. Из-за того, как он обошелся с Бёмом. Как он обошелся с ней. А она-то думала, что наконец встретила мужчину, отношения с которым у нее продлятся чуть дольше, чем одну неделю! Намного дольше. Возможно, всю ее жизнь. Да, она влюбилась в него. Непростительная глупость. Тем хуже было то, как он поступил с ней. Этот мерзавец!
Теперь, наконец, он определился с убийцами, этот дорогой господин Рат. Несомненно, русские сначала истязали двух своих соотечественников, а потом, видимо, убили их. На имя Никиты Фалина был арендован подвал на территории Ангальтского грузового вокзала, оборудованный как склад, и в этом подвале служба криминалистической техники обнаружила на бетонном полу следы крови, а кроме того, различные инструменты и огромную кувалду, на которой также осталась кровь. В запасной шине были спрятаны значительные запасы героина. А наверху, в помещении склада, стояли автомобили. Все они были похищены, и некоторые из них перекрашены. Похоже, русские вели бойкую торговлю машинами, получая такую большую прибыль, что они даже пожертвовали одним из похищенных авто, чтобы в нем утопить одну из своих жертв, направив машину в канал.
Зачем они это сделали, оставалось загадкой. К сожалению, ни Фалина, ни Зеленского нельзя было больше допросить. Цёргибелю было все равно: кому нужен мотив? Главное – убийства были раскрыты!
Правда, было похоже, что кто-то принял активное участие в обоих несчастных случаях. Электрический фен не мог сам по себе упасть в ванну, и перила на Йоркштрассе также были предварительно обработаны.
Рейнгольд умерил свои амбиции, потому что позволил скрыться женщине, которая, вероятно, заманила русского в смертельную ловушку. Он не мог ее точно описать, так как видел ее достаточно короткое время в сумеречном освещении и в основном против света. Чтобы загладить свою вину, он оставался в «замке» до тех пор, пока Геннат буквально не выставил его из кабинета. В полную противоположность Гереону Рату, о котором никто не знал, где он опять слоняется. Рат позволял себе слишком много, и это все больше раздражало Будду, хотя тот всегда давал свободу своим сотрудникам.
Но заявить об обнаружении трупа, еще немного поболтаться на месте преступления и потом предоставить другим делать грязную работу – это было то, что не могло вызвать симпатии у Генната. И у Бёма тоже. Но тот Гереона Рата и без того был готов сожрать.
Раздался стук в дверь ванной комнаты, и Грета просунула в дверную щель свою рыжую шевелюру.
– Ты как, Шарли? Уже готова?
– Почти. А что?
– К тебе пришли.
– Кто же?
– Кто-то из Управления.
Риттер быстро взглянула в зеркало, проведя экспертизу своего лица, и решила, что для коллеги из «замка» этого вполне достаточно. Наверное, Рейнгольд хотел ей поплакаться. Ассистент по уголовным делам бывал иногда несколько сентиментальным. Прежде всего, когда совершал ошибки.
Девушка вышла из ванной и увидела в прихожей мужчину, которого меньше всего ожидала встретить у себя дома. Того, кого сегодня потеряли в «замке».
Перед ней стоял Гереон Рат.
Он выглядел, как собственная тень. Он вызывал жалость. Глубокие круги под глазами, как будто он не спал ночи напролет, впалые щеки, как будто он несколько дней ничего не ел… Что с ним только происходит? Он ведь сегодня, наконец, нашел своего последнего убийцу. Хотя тоже уже в виде трупа.
Увидев Шарли, он смущенно улыбнулся ей какой-то извиняющейся улыбкой.
– Добрый вечер, господин комиссар, – сказал она холодно, и улыбка на его лице погасла.
– Я совсем забыл, что мы с вами на «вы», – сказал гость. – У меня тоже, честно говоря, нет желания играть в эти игры.
– А кто сказал, что это игры?
Грета покашляла.
– Г-мм! Шарлотта, если тебе понадобится моя помощь – я в своей комнате.
Теперь они остались одни.
Что ему надо? По крайней мере, он пришел без цветов. Она бы ему их сразу ткнула в нос!
– Мы можем куда-то присесть? Мне надо с тобой поговорить, – попросил Гереон.
