– Добрый вечер, господин начальник, – повернулся к нему Гереон. – Кажется, я невольно проверил быстроту реакции вашей охраны.
– Опустите же ваше оружие, сержант! Вы что, не можете отличить комиссара от террориста? – обратился Сушеный Лук к охраннику.
Тот раздосадованно кивнул и убрал пистолет. Теперь Рат решился полностью повернуться к Цёргибелю.
– Я вообще-то приехал, чтобы передать вам важное сообщение…
– Но ведь Геннат мне все уже рассказал. Хорошая работа, мой дорогой, хорошая работа! Для этого у вас не было необходимости приезжать лично! Вы слишком близко к сердцу приняли мои слова, когда мы разговаривали на прошлой неделе!
– Речь идет не о деле Кардакова, господин начальник. То есть речь о нем, точнее, о вещах, которые с этим связаны.
– Разве нельзя подождать до следующей недели? Я еду сейчас в Магдебург. Завтра начинается партийный съезд, а сегодня вечером у нас первая встреча.
– Это не терпит отлагательств, господин начальник полиции. Дело крайне срочное. К тому же я должен просить об абсолютной конфиденциальности.
Цёргибель на мгновенье задумался.
– У вас с собой достаточно денег?
– В каком смысле, господин начальник?
– Вам хватит денег, чтобы оплатить билет из Магдебурга в Берлин?
– Надеюсь, что да.
– Ну тогда чего вы ждете? Садитесь в машину!
Вскоре Рат уже сидел рядом с Карлом на удобном заднем сиденье «Майбаха». Они были одни в задней части салона автомобиля. Впереди сидели водитель и лейтенант службы охраны порядка, отделенные от них толстым стеклом, через которое не проникало ни единого звука. Шофер гнал автомобиль по шоссе в направлении Потсдама.
– Ну вот, здесь нам никто не помешает, – сказал Цёргибель, закончив свое чтение и пребывая, похоже, в прекрасном расположении духа. – Могу я вам что-нибудь предложить?
Гереон застонал. В служебном автомобиле начальника полиции был даже небольшой бар.
– Вообще-то я не пью на работе, – ответил комиссар. – Но от виски я бы сейчас не отказался.
– Вы сейчас уже не на службе, мой дорогой, – сказал Карл и налил ему виски.
– Как посмотреть. Это служебный разговор.
– Ах, оставьте! Мы достаточно хорошо знаем друг друга, чтобы этот разговор мог считаться частной беседой. – Цёргибель передал Рату стакан с виски и поднял свой. – Будем здоровы, господин комиссар!
Мужчины выпили, и Сушеный Лук налил себе коньяку. «Это ему не помешает, – подумал Гереон. – А когда я закончу свою историю, ему потребуется вторая порция».
Рат глубоко вздохнул и начал говорить.
Они не проехали еще и ста километров, когда он завершил свой рассказ. «Майбах» как раз выехал из Гентина, и водитель опять прибавил газу. Машина миновала дом номер 1 по Рейхс-штрассе Магдебурга. Цёргибель и в самом деле налил себе еще коньяку, не проронив при этом ни слова. Очевидно, он переваривал то, что ему только что рассказал комиссар.
Рассказчик же, воспользовавшись моментом, положил на сиденье, обитое черной кожей, свой жетон, служебное удостоверение и «маузер».
Карл посмотрел на него без восторга.
– Что это за идиотство? Уберите оружие! Вы хотите, чтобы эта штуковина выстрелила?
– Я бы хотел просить господина начальника полиции освободить меня от службы в полиции.
– Как бы не так, так просто вы от меня не отделаетесь! Давайте уберите ваш пистолет с сиденья!
Рат снова убрал все, что до этого выложил. Только теперь он заметил следы белого порошка на удостоверении и незаметным движением смахнул его.
– Я должен признаться, что мне довольно тяжело поверить в эту историю, – сказал, наконец, Цёргибель. – Команда «Стального шлема», процветающая торговля оружием из арсенала полиции, которым вооружаются в том числе и нацисты…
То, что один из его сотрудников не останавливается даже перед тем, чтобы убить человека и дать распоряжение об убийстве, похоже, смущало начальника полиции в значительно меньшей степени.
– Позвоните Вюндишу, – предложил Гереон.
– Я позвоню, можете быть уверены. Как только приеду в Магдебург. Значит, отдел IА опять преследует свои собственные цели!
– И из-за этого принес в жертву неопытного сотрудника.
Цёргибель покачал головой, как будто он все еще не мог это осознать.
– Мой дорогой Рат, – сказал он, – о вещах, которые вы мне только что рассказали, разумеется, ничто не должно стать достоянием общественности – надеюсь, вам это понятно? Ни ваши собственные проступки, ни торговля оружием в нашем ведомстве, ни политические заблуждения отдельных сотрудников.
– Извините меня, господин начальник полиции, но я не вижу никакого иного выхода, – сказал комиссар. – Только в том случае, если мы откроем всю правду, мы сможем истребить паршивых овец в прусской полиции. Поэтому я и предлагаю вам такой вариант: я увольняюсь со службы, чтобы выступить свидетелем в суде по делу старшего комиссара по уголовным делам Вольтера.
– Прекратите, наконец, нести этот вздор! Увольняться со службы! Не смейте даже помышлять об этом! Я вам это запрещаю! – Карл, казалось, был раздражен. – Что, вы думаете, произойдет, если эта история просочится в круги общественности? Уже из-за майских беспорядков создан комитет по расследованию. В отношении полиции, а не коммунистов! Как вы считаете, что случится, если выяснится, что некоторые из наших людей продают оружие полиции нацистам?
– Значит, вы действительно готовы отпустить безнаказанно таких, как Вольтер? Только чтобы не возникло никаких политических скандалов?
– Что значит «отпустить»? Об этом не может быть и речи! Мы просто не можем идти напролом, мой дорогой! Мы не имеем права еще больше испортить репутацию нашего ведомства.
– И что же вы намерены тогда делать?
– Об этом я как раз размышляю! И не думайте, что и вы уйдете от наказания, господин комиссар!
33
Через полчаса служебный автомобиль начальника Берлинской полиции пересекал мосты над Эльбой в Магдебурге. За силуэтом города с его многочисленными башнями заходило солнце. Цёргибель велел водителю остановиться перед вокзалом Хауптбанхоф.
– Итак, господин комиссар, вы знаете, как действовать? – спросил он Гереона.
Тот кивнул.
– Я думаю, это осуществимо. А что мы будем делать, если он по своей глупости угодит в ловушку?
– Предоставьте это мне, мой дорогой Рат. Только докажите мне связи Вольтера с националистами, лучше всего подкрепив это несколькими реальными фотографиями. Остальным я зай-мусь сам!
– За мной дело не станет, господин начальник полиции, – сказал комиссар и открыл дверцу автомобиля.
– Тогда успехов вам!
