Йенике засмеялся. Скорее, вынужденно – все-таки у Рата была более высокая должность.
– Теперь я знаю, почему здесь нет Бруно. – Блондин откашлялся. – Да я тоже не собираюсь проводить здесь все воскресенье. «Герта» сегодня играет с «Зюдштерн». Не хочешь пойти?
– Я думал, ты гандболист.
– Я и в футбол играл, еще в юности. Стоял в воротах за «Викторию Алленштайн». А в гандбол начал играть только в Потсдаме, когда учился в полицейской школе. Тоже вратарем.
– «Герта» сегодня все равно победит, – предположил Рат. – У них ведь монополия на берлинских мастеров. – Он сделал вид, будто что-то ищет в своем письменном столе. – Я сейчас тоже ухожу. Я хотел только посмотреть… Ах, вот он!
Комиссар вытащил из ящика кошелек, который положил туда три секунды назад.
– Ух! – выдохнул он с облегчением. – А я уж думал, его стянул у меня какой-нибудь карманник на Алексе – и оставил меня на выходные без денег.
Гереон положил кошелек в карман и направился к двери.
– Так что до завтра.
***
Два дня они не видели своего молодого коллегу, и именно сегодня Йенике опять появился! Рату показалось, что новичок испытывал еще большую неловкость от этой неожиданной встречи, чем он сам. Это тоже было не совсем прилично – копаться в чужих письменных столах. Знал ли об этом Бруно? Вероятно, нет. Гереон решил ничего ему об этом не рассказывать. А пока Штефан будет пребывать в страхе от того, что он может это сделать. Было бы неплохо, если бы Йенике понял, что обязан вести себя более обходительно.
Спускаясь по лестнице, Рат ощутил сильное чувство голода. Была только половина второго, и у него было еще достаточно времени, чтобы перекусить. Но не в столовой. Он направился не во внутренний двор, а к выходу на Дирксенштрассе. Арки городской железной дороги освещались тонкими солнечными лучами, а на Алексе свистел резкий ветер, и комиссар с трудом удержал на голове шляпу, когда завернул туда. Несмотря на воскресный день, на площади, окруженной строительными заборами, царила сутолока. Торговец журналами рекламировал бульварную прессу по цене 20 пфеннигов за штуку: «Брак! С интересными и пикантными подробностями!» Рат задавался вопросом: появится ли здесь вновь тот самый торговец порнопродукцией, благодаря которому их розыскные мероприятия принесли успех? Он протиснулся через толпу, с трудом преодолел узкий проход между зданием «Ашингер» и стоявшим перед ним хлебным фургоном и вошел внутрь.
В помещении было сумрачно, но в то же время полицейский ощутил приятное тепло. Здесь пахло пивом и табачным дымом. Рат снял с крючка воскресную газету и стал искать свободный столик. Подошел официант, и Гереон заказал жаркое из говядины с клёцками и пиво, а потом развернул газету. В сегодняшнем номере тоже было опубликовано фото трупа Бориса, и материал, относящийся к этому, занимал две следующие страницы. И хотя текст на этот раз выглядел более объемным, существенных новостей в нем все еще не было. Расследования Бёма пока не дали особых результатов.
– Похоже, вы не только агитируете за «Ашингер», но и едите здесь! – послышался чей-то голос.
Полицейский вздрогнул от неожиданности, оторвавшись от своих мыслей. Перед ним стояла девушка в темном пальто. Шарлотта Риттер. И она улыбалась. Гереон поспешно сложил газету и пробормотал приветствие. Стенографистка продолжала стоять.
– У вас свободно? – спросила она, указывая на место за его столиком.
– Конечно. – Комиссар встал и отодвинул стул, помогая ей сесть. В тот момент, когда он стоял позади Шарлотты, глядя на ее тонкую шею, он ощутил исходивший от нее приятный аромат.
Риттер села за стол, и он стал размышлять, как ему начать разговор с ней. Прежде чем он успел сказать какую-то глупость, официант принес для него еду.
– Мне, пожалуйста, только кофе, – сказала девушка и пожелала Гереону приятного аппетита.
– Спасибо. – Больше всего ему хотелось забрать жаркое с собой. – Опять мы с вами встретились, – добавил он вместо этого и начал есть. – Вы тоже сегодня были в Управлении?
– Что значит «была»? Я сейчас снова туда вернусь. Бём отпустил меня ненадолго. Очень много работы! Поэтому у нас опять рабочий выходной. – Шарли дернула плечами, как будто хотела сказать: «Что же? Ничего не поделаешь!»
– И как? Есть результат?
– Результат – это слишком громко сказано. Странное дело. Совершенно не за что зацепиться. Я боюсь, что с делом «Водолей» нам еще предстоит немало повозиться.
– «Водолей»?
– Несмотря на то что это не классический утопленник. Но как иначе назвать его дело, если мы не знаем имени жертвы?
– Вы не идентифицировали труп?
– Если бы мы знали его имя, то значительно продвинулись бы вперед. А так мы, к сожалению, все топчемся на месте. Хотя Цёргибель хотел видеть результаты еще позавчера.
Угрызения совести начальника полиции. Вайнерт был прав. Толстяк нажал на тюбик, он хотел быстрого успеха. Следователи, занимающиеся убийствами, были самыми любимыми полицейскими Берлина, столь же популярными, как актеры UFA. А инспекция А имела невероятный уровень раскрываемости, и Цёргибель, очевидно, возлагал на них большие надежды. И, разумеется, Дёррцвибель
[22], как за глаза звали начальника полиции его сотрудники, испытывал давление. Кличка эта к нему приклеилась еще в период работы Карла Цёргибеля начальником полиции в Кёльне.
– А я думал, все силы инспекции А сконцентрированы сейчас на расследовании убийств во время майских беспорядков, – заметил Рат.
Его собеседница покачала головой.
– Этим занимается только IA. У политической полиции все письменные столы завалены делами по погибшим. Такого давно не было. Массовая обработка в чистом виде. Поверьте мне, расследовать «майский» труп было бы для нас проще. Ход событий в большинстве случаев устанавливается достаточно быстро. Даже если тем самым наживаешь себе врагов среди коллег.
– Почему? – вопрошающе посмотрел Гереон на стенографистку.
– Я бы сказала так: несомненно, во время боев было выпущено слишком много полицейских пуль. И достаточно мало пуль коммунистов.
Похоже, она была хорошо информирована.
– Но кроме IA, расследование проводит и соответствующий отдел, – возразил комиссар. – В конце концов, коллеги привыкли к тому, что они не пользуются особой популярностью.
Официант принес кофейник и налил кофе.
– Кофе в инспекции Е такой же ужасный, как и у нас? – спросила Шарлотта.
– Вы знаете, что я работаю в полиции нравов? – удивился Рат.
Девушка засмеялась. Ее ямочка была очаровательной. Хорошо, что Гереон сидел.
– Ну тот, кто добровольно стоит в коридоре с Парабеллумом-Вольтером, вероятно, работает вместе с ним, – сказала она. – Умение делать выводы в инспекции по расследованию убийств является условием принятия на работу. В том числе и на должность стенографистки. – Риттер осторожно сделала глоток кофе.
