После того как шеф полиции поблагодарил собравшихся сотрудников криминальной полиции за их противодействие «коммунистическим бесчинствам», он быстро перешел к другой теме. Цёргибель был политиком, он знал, что криминальная полиция не любит брать на себя проблемы, которые входят в сферу деятельности политического отдела. Этим должен был заниматься исключительно IA. И многие сотрудники довольно закивали, когда начальник полиции сообщил, что он собрал их по другому поводу: на повестке дня стоял невыясненный смертельный случай, который требует совместной работы всех отделов. Его быстрое раскрытие чрезвычайно важно, чтобы показать берлинцам, что полиция продолжает держать бразды правления в своих руках и обеспечивает безопасность города. Цёргибель призывал к чувству солидарности с криминальной полицией. Он обращался ко всем инспекциям отдела IV с просьбой оказать содействие специалистам по расследованию убийств. И, разумеется, при этом не следует пренебрегать текущей работой.
– Вы много разъезжаете по городу, господа, – сказал он напоследок, – используйте ваши контакты!
Потом к трибуне подошел старший комиссар Бём. Рату больше всего хотелось запустить в него бумажным шариком, как когда-то в школе. Разумеется, мокрым бумажным шариком. Он попытался отыскать Шарлотту Риттер где-то там, на возвышении, где располагалось руководство, но ее нигде не было. Там вообще не было женщин – наверху стояли только мужчины. Кто-то ведь в инспекции А должен заниматься работой, подумалось Гереону, раз все мужчины находятся в этом большом зале и изо всех сил стараются выглядеть важными. Будда Эрнст Геннат тоже стоял на сцене. Рат знал, что шеф инспекции по расследованию убийств предпочитал таким громким выступлениям тихую оперативно-розыскную работу.
А это и в самом деле было громкое выступление.
– Уважаемые господа! – голос Бёма, прогремевший в помещении, был таким оглушительным, что коллеги в первом ряду вздрогнули. – Позвольте мне поблагодарить вас за ваше массовое присутствие здесь. Мы в настоящее время ведем расследование во всех направлениях. Нашей самой большой проблемой является то, что погибший до сих пор не идентифицирован. Первоочередной задачей является установление личности мужчины, тело которого мы обнаружили в Ландвер-канале.
Старший комиссар поднял вверх фото. Это была газетная вырезка.
– Эта фотография была опубликована в выходные дни во всех крупных ежедневных газетах Берлина. У нас есть отклики берлинской публики, но, к сожалению, ни один из них не является актуальным. До сих пор звонили только традиционные снобы и стукачи. Кажется, никто не знал этого человека. Или не хотел знать. Между тем мы пришли к выводу, что, возможно, он вообще не из Берлина. Вне всякого сомнения, он стал жертвой насильственного преступления. Его тяжкие повреждения не могут быть следствием автомобильной катастрофы. Позвольте мне перейти к результатам вскрытия…
Основную часть из того, что сообщил Вильгельм, Рат уже слышал в морге. За выходные они получили не особо много дополнительной информации. Но пока Бём излагал скудные результаты расследования, которые имелись на сегодняшний день, два ассистента по уголовным делам обходили зал, раздавая фотографии. Те самые, которые были опубликованы. Но эти копии отличались большей четкостью, чем не очень качественная газетная печать. Теперь Гереон увидел, что у русского на лоб свисали мокрые пряди волос. Его влажная кожа блестела в свете вспышки. Это действительно были фотографии с места преступления.
***
Женщины Кёнига доставили им немало хлопот. И если сначала они упорно молчали, то теперь бурно извергали из себя потоки слов. И все это благодаря очередному пополнению улова, который они доставили сюда после краха Старого Фрица. В отличие от мужчин, участвовавших в фотосессиях Кёнига, получавших контракты благодаря схожести с прусскими знаменитостями, все дамы были профессионалами: проститутками с Линден или Фридрихштрассе. Четырех женщин полиция смогла без всяких проблем идентифицировать по изъятым фотографиям и взять в оборот. Прорыв произошел, когда Рату удалось втереться в доверие к Сильвии Валковски по кличке Визгливая Сильвия. Своим арестом она была обязана исключительно болтливости Рыжей Софи с гражданским именем Софи Цитен. Той самой дамы, которая в день облавы блистала в роли Маты Хари.
А потом их уже нельзя было остановить. Когда Софи узнала, что Сильвия проболталась, она выложила все. Это опять-таки разозлило других дам в соседних камерах, и в итоге полицейские постепенно узнали, что большинство женщин из труппы Кёнига зарабатывали свои деньги не только проституцией и порнографией, но и в нелегальных ночных притонах – как правило, простым стриптизом. Двое из них работали в «Пегасе», который специализировался на том, что дамы красовались в униформах различных прусских войн, причем нижняя деталь одежды у них отсутствовала. А мужчинам из публики дозволялось прикреплять ордена на их самые округлые части тела.
Сейчас все дамы сидели в полицейской тюрьме и поносили друг друга. Надзирательницам в женской части тюрьмы было не позавидовать, Визгливая Сильвия делала себе имя.
В списке полицейских было восемь нелегальных ночных притонов, разбросанных по всему городу. Им предстояла большая работа. Сотрудники полиции нравов должны были незаметно собрать дополнительную информацию, а также спланировать и подготовить полицейскую облаву. Они хотели в один вечер накрыть все притоны, прежде чем об акции станет известно повсюду.
– Как в былые времена, – обрадовался Дядя, поговорив по телефону с Ланке и попросив его предоставить им в ближайшую субботу около двадцати грузовиков. – Такие акции раньше проводили регулярно. Тогда мы грузовиками привозили людей на Алекс. И в большом конференц-зале, именно там, где Дёррцвибель только что читал свою проповедь, отделяли зерна от плевел, – сказал он, потирая руки.
– На грузовиках в злачные места, – сострил Штефан Йенике.
Коллеги засмеялись.
– Вот именно, – ответил Вольтер, – но до этого надо сделать еще уйму дел. У нас нет времени расспрашивать народ о каком-то трупе. Пусть инспекция А самостоятельно занимается своим дерьмом, им, в конце концов, за это платят деньги! – Он взял фотографию, которую ему дали в конференц-зале, разорвал ее пополам и бросил в корзину для мусора. Йенике, войдя в кабинет, небрежно швырнул свой снимок убитого на письменный стол. У Рата фотография Бориса по-прежнему оставалась в кармане пиджака. И он не собирался ее выбрасывать.
Бруно бросил на него взгляд сбоку, но, ничего не сказав, опять повис на телефоне. Начальник Гереона был не так глуп, и все-таки комиссар не думал, что Дядя во время своего вчерашнего неожиданного визита что-то заподозрил. Рат совсем недавно приехал в Берлин, так почему у него в квартире не могла висеть карта города? А булавки Вольтер не мог увидеть, стоя у двери. Но он знал, что Гереон Рат когда-то работал следователем по расследованию убийств.
Вскоре после того как Йенике вышел из кабинета, Бруно отвел Рата в сторону.
– Ты вошел во вкус, Гереон? Ты хочешь показать крутым парням из убойного отдела, что ты тоже лихой малый?
