***
Бруно Вольтер относился к той категории людей, которые легко встают утром – даже в шесть часов. Но сегодня он задумчиво посмотрел в окно, и не только потому, что знал: ему предстоит долгий день. Стояло прекрасное утро. Ночью, должно быть, шел дождь, и кое-где на асфальте еще блестели лужи. На Фрегерштрассе в ветвях деревьев щебетали птицы, делая все, чтобы встретить солнечный весенний день, но Дядя этого не слышал. Как во сне, Бруно соскреб с лица пену для бритья и задумался. Звонки, которые он получил накануне вечером, преследовали его, пока он не уснул, и до сих пор вертелись у него в голове. Он не думал, что ему следовало действительно беспокоиться, ведь они тщательно все спланировали. Но никогда не знаешь, как все сложится.
Одно, во всяком случае, было совершенно ясно: с новым комиссаром Вольтер скоро расстанется. При этом он уже почти привык к этому долговязому парню, хотя тот вел себя довольно амбициозно для человека, не имеющего никакого представления о том, что происходит в этом городе. Но Рат еще добьется своего и перейдет в инспекцию по расследованию убийств. Ну, успехов тебе, коллега! Выбритое наполовину лицо Дяди, отражавшееся в зеркале, изобразило гримасу.
– Бруно, – услышал он снизу голос жены. – Бруно, кофе готов!
После завтрака он почувствовал себя лучше. Эмми проводила его до самой двери, неся в руках его коричневую папку, и отдала ему ее, только когда он вышел из дома. Вольтер быстро поцеловал ее и направился к черному «Форду», который был припаркован прямо перед домом. Когда он отъехал, супруга помахала ему вслед. Он смотрел в зеркало заднего вида и видел, как постепенно она удалялась.
Эмми была женщиной, о которой он всегда мечтал. Она восхищала его, была заботливой и не задавала никаких вопросов. Все, что он делал, казалось ей правильным, и она доверяла ему целиком и полностью. И до сих пор он не разочаровывал ее. Они были женаты уже больше четырнадцати лет. Когда разразилась война и объявили мобилизацию, Бруно попросил ее руки. Эмили фон Бюлов пользовалась большим успехом, но он вышел победителем в этих соревнованиях. Во время его первого фронтового отпуска они поженились. На фронте было приятно осознавать, что есть кто-то, кому можно писать. И он делал это. Регулярно и подробно. И жена как минимум раз в неделю отправляла ему письмо. Пока война продолжалась и не отпускала солдат из окопов, у Эмми в Берлине все шло своим чередом. Шаг за шагом она обставляла их совместный дом, который им купили ее родители, в то время как ее муж защищал отечество за убогое жалованье, на которое они никогда бы не смогли позволить себе ничего подобного. Но они сражались не ради денег – ни один из его товарищей не думал об этом. Они сражались за будущее Германии. Это была установка, которую поддерживал тесть Бруно.
Чем дольше продолжалась война, тем более грязной она становилась. Многие из товарищей Вольтера порой думали только о том, чтобы целыми вернуться домой. Он – нет. Он надеялся до конца. В конце концов, они уже четыре года находились во вражеской стране. Но будущее Германии было погублено, когда «красные» в Берлине в конечном счете изгнали кайзера и подписали капитуляцию – и это несмотря на то, что Бруно со своим подразделением в течение трех лет не отступил ни на миллиметр. Они закрепились в центре Франции, ни разу не уступив, в самом центре территории врага, и потом неожиданно все сразу рухнуло: страны, за которую они сражались, больше не было. Она все еще называлась Германией, но это была больше не их страна.
При всем при этом Вольтер остался в полиции, где служил еще при кайзере. Но и при социал-демократах должен был, в конце концов, кто-то обеспечивать правопорядок. И он никогда не оставлял надежду на возвращение той Германии, за которую он сражался. Он хотел и дальше служить этой стране и поддерживал связь со старыми товарищами, которым удалось пережить войну.
Бруно припарковал «Форд» на Кайзераллее, прямо перед филиалом «Josty», и нашел себе солнечное место на террасе. Вскоре официант принес ему заказанный кофе, и Вольтер стал просматривать газеты. Все они писали о Плане Юнга
[28]. Идиотская болтовня эти переговоры в Женеве! Полицейский нетерпеливо шуршал бумагой, то и дело отрываясь от чтения и поглядывая на вход на террасу кафе и на широкий тротуар Кайзераллее. Его настроение заметно ухудшалось. Он не мог ждать бесконечно!
Прождав три четверти часа и выпив две чашки кофе, Дядя потерял терпение. Все-таки он рассчитывал на этого человека, и именно сегодня тот нарушил их договоренность! У Вольтера действительно было полно дел! Раздосадованный, он отсчитал деньги и положил их на стол. Покинув освещенную солнцем террасу и выйдя на Кайзераллее, Бруно попытался успокоиться. Не стоит нервничать, подумалось ему. Он достаточно долго был в деле. Лучше всего спокойно дождаться сегодняшнего вечера – тогда у него будет больше информации. А пока ему предстояло решить массу проблем.
На другой стороне улицы из тени газетного киоска появился силуэт мужчины. Когда Вольтер опустился на водительское сиденье своего автомобиля, этот мужчина остановил такси.
17
Рат проспал всего несколько часов, когда телефонный звонок вернул его из мрачных снов в реальность. Он заморгал склеившимися глазами и попытался нащупать рукой телефонную трубку.
– Алло, – пробормотал комиссар.
– Гереон?
Голос в трубке разом разбудил его.
Шарли!
Он сел в постели.
– Доброе… – Полицейский посмотрел на будильник. Половина одиннадцатого. – Доброе утро.
– Доброе утро, соня! – приветливо сказала девушка. – Я подумала, раз уж мы не встретимся сегодня в «замке», то нужно хотя бы поболтать по телефону.
– Да, – кратко ответил Рат. Его мысли путались в смутных снах слишком короткой ночи, и некоторые обрывки оставались там до сих пор. Звонок Шарли вырвал его из глубокого сна, в который он совсем недавно погрузился. Когда комиссар попытался прояснить свои мысли, он мгновенно понял, что одноглазый мужчина из его снов существовал в реальности. События прошедшей ночи снова настигли его, как выгнанная собака своего хозяина. Нелюбимая, но привязчивая. В голове Гереона начал жужжать кинопроектор, который отображал картинки, преследовавшие его, пока он не уснул: нападение незнакомца, выстрел, кровь в пустой глазнице, труп, исчезнувший в бетоне. Картинки без звука, но идеальной резкости.
– У тебя такой голос, будто я тебя разбудила. – Голос Риттер остановил беззвучный фильм, и у Рата возникло ощущение, будто его в чем-то уличили. Как будто проектор работал в том числе и для Шарли, как будто ей удалось заглянуть в самый отдаленный уголок его души и увидеть ее темную сторону. О Кёльне он еще ничего не рассказывал. Ни разу. Как он должен был сейчас преподать ей то, что произошло вчера ночью? Гереон махнул рукой по воздуху, как будто хотел прогнать эти мысли, как назойливую муху. Однажды он все ей расскажет. Всю эту ужасную историю. Но не сейчас.
