– А вы думаете, что я работаю только в первом доме? Не надо судить опрометчиво. Берегите нервы!
Полицейский намеренно пропустил ее упрек мимо ушей. Это прозвучало так, будто весь мир был виноват в том, что Маргарет Шеффнер должна мыть лестницу, а в первую очередь виноваты берлинская полиция и комиссар по уголовным делам Гереон Рат.
– Крепкие нервы – это основное условие при приеме на работу в прусскую полицию, – сказал он и побренчал связкой ключей.
– Так, и куда я их сейчас дену?
– Сделайте перерыв и отнесите их в сарай. Я все равно хотел бы задать вам еще пару вопросов.
– Опять вопросы? – Хозяйка бросила тряпку в ведро и вытерла руки о фартук. – Скажите, а вы не хотели бы приобрести у меня абонемент? Тогда это обошлось бы вам дешевле!
Глупо, но метко. Рат проигнорировал ее тон. Несмотря на это, она встала и пошла вместе с ним вниз.
– Вы знаете, как давно уехала фрау Штайнрюк? – спросил он еще на лестнице.
– Откуда мне знать? Может быть, недели две тому назад, может быть, больше. Она постоянно куда-то уезжает.
– Кто-нибудь в доме был с ней знаком более близко?
– С Штайнрюк? Вы шутите! Она ведь особенная и никогда ни с кем из нас не общалась! И видели мы ее лишь изредка, она всегда долго валялась в постели и уходила в основном только вечером.
– Как и этот господин.
– Что?
Рат указал на дверь квартиры, мимо которой они как раз проходили.
– Господин Мюллер, – сказал комиссар. – Он ведь тоже работает по ночам.
Он раскрыл перед Маргарет дверь во двор, и она протиснулась через нее.
– У господина Мюллера, по крайней мере, есть причина – он ходит на работу, – заявила женщина.
– А фрау Штайнрюк – нет? Ведь она певица, не так ли?
– Так она говорит, но мы нечасто слышали, как она поет. Если вы меня спросите, то я скажу вам, что у женщины есть еще и другие возможности, чтобы зарабатывать деньги ночью.
– У нее бывал кто-нибудь?
– Бывал? Постоянно! И исключительно мужчины!
– Русский, фотографию которого я вам показывал на прошлой неделе, тоже здесь был?
– Откуда мне знать? Когда эти парни приходили, было уже почти всегда темно.
Они подошли к переднему дому. Шеффнер открыла квартиру, вошла в нее и насторожилась, когда Рат остался за дверью.
– Ну! Что такое? – удивилась она.
– А что не так?
– Вы не зайдете?
– Спасибо за приглашение, но я уже задал вам все вопросы. До свидания. – С этими словами Гереон чуть приподнял шляпу, после чего развернулся и ушел. Он представлял себе лицо толстушки, хотя и повернулся к ней спиной. Прошла примерно секунда, прежде чем она заговорила:
– И для этого я шла сюда через весь двор? Вы могли бы задать мне эти вопросы и на лестничной клетке! Это просто…
То, что она хотела сказать еще, полицейский уже не расслышал, потому что тяжелая входная дверь захлопнулась. Рат даже не пытался скрыть свою гримасу, когда проходил мимо больших окон молочного магазина, направляясь к городской железной дороге.
***
Было начало пятого, когда Гереон пришел в «замок». Он надеялся, что не встретит Шарли, ведь она уже давно должна была уйти с работы. С визитом к Илье Тречкову он мог бы повременить. Трубача не было дома, и Рат несолоно хлебавши вернулся из Шёнеберга. По крайней мере, он купил себе в «Титце» на Алексе новый костюм. Коричневый шевиотовый костюм за шестьдесят восемь марок. Типичный костюм полицейского – недорогой, потому что хорошую одежду вполне можно испортить на службе. Или в свободное время при закапывании трупа. Кроме этого, комиссар потратил почти двадцать марок на обувь. Его вчерашний поход дорого обошелся ему. И еще он должен купить себе новое пальто – в своем старом плаще он выглядел, как шпик из политической полиции.
Гереон поставил на письменный стол бумажные пакеты с покупками. Бруно и новичка еще не было, и он решил еще раз примерить новые вещи. Он как раз пытался заправить рубашку в новые брюки, когда зазвонил телефон на его письменном столе.
– Рат, криминальная полиция, – взял он трубку.
– Аналогично.
Так отвечал только один человек – начальник криминальной полиции Энгельберт Рат. Сердечные поздравления! Его благонамеренными советами Гереон меньше всего мог сейчас воспользоваться.
– О, какой сюрприз, – пробормотал младший Рат в трубку. – Откуда ты знаешь, что я еще в офисе? – Он зажал трубку плечом и продолжил одеваться, одновременно разговаривая с отцом.
– Я сотрудник криминальной полиции, мой мальчик, – ответил Энгельберт и рассмеялся своим лаконичным, но громким смехом. Даже по телефону отец Гереона казался человеком, который одновременно кладет кому-то руку на плечо, берет сигару в рот и разговаривает. – Нет, я шучу! Твоя хозяйка сказала мне, что ты сегодня работаешь во второй половине дня. Правильно! Всегда надо работать на полную катушку!
Элизабет Бенке подошла к его телефону! Что она забыла в его комнате? Любопытная корова! Хорошо, что он взял сегодня утром маленький чемодан с собой и утилизировал его.
– А ты? Ты все еще сидишь в Кребсгассе?
[29] – поинтересовался Рат-младший.
– А ты догадлив, мой мальчик!
– Считай это криминалистическим инстинктом, – сказал Гереон, застегивая ремень. – Тебе надо пораньше отпускать свою секретаршу. Дома не стучат пишущие машинки в соседнем кабинете. Как мама?
– Ну ты ведь знаешь ее проблемы с коленом. А так все хорошо. Она передавала тебе привет. – В голосе Энгельберта Рата послышалась отцовская нотка. – Позвони ей, – добавил он. – Она очень хочет знать, как у тебя идут дела в Берлине.
– А она не хочет также знать, как идут дела у ее сына в Нью-Йорке?
– Что за намеки?
– Если она хочет знать, как у меня идут дела, пусть позвонит мне и спросит.
– Ты ведь ее знаешь. Она не любит навязываться. При этом она будет так рада, если ты позвонишь сам.
– Меня нет дома уже два месяца.
– Гереон, я прошу тебя.
– Хорошо, я позвоню ей на днях.
– Замечательно! А что нового у тебя?
«Я вчера закопал человека, – подумал комиссар, – а так все идет своим чередом».
– У меня уйма дел, – сказал он вслух. – Сегодня ночью у нас крупная операция…
– Зачистка? Карл мне об этом рассказывал.
Значит, старик опять звонил Дёррцвибелю! Но все же работу инспекции Е отмечают в аппарате шефа.
– Ты делаешь успехи, мой мальчик, – продолжал отец. – Начальник полиции возлагает на тебя большие надежды.
